Эксклюзивно для Его Величества (СИ)

— Лиманская впадина — охраняемая зона.

— Из-за крапорнгов? — догадалась девушка. — Ты их тут разводишь?

— Наоборот. Когда зоологи нашли здешнюю стаю, мы подняли архивы, где эта земля объявлялась собственностью династии Глаасад. Её моему предку подарил гномий клан, покидая Аврею.

— Кажется, я что-то припоминаю. Ты отдал какую-то резиденцию государству, а себе решил построить новый дом здесь.

— Не какую-то, а дворец Мараката, — поправил я. — Историки давно твердили о его исключительной ценности и просили открыть там музей… На самом деле мне не нужен новый дом. Всё ради этих малышей. Теперь территория под усиленной охраной. Сюда никто не заходит. Даже браконьеры! Они думают, что королевская стража распугала или перебила всех животных. И крапорнгов не трогают, о них попросту не знают.

— Но, получается, эти крапорнги теперь не боятся людей?!

Я покачал головой.

— Людей боятся все, Софи. Крапорнгов не приручают. Их просто не трогают. Только я иногда прихожу посмотреть.

Мы шли по тропинке. Девушка давно забрала руку, но хотя бы не отскочила в сторону. Я слышал дыхание Софи и чувствовал каждое движение. Так не хотелось отпускать её! А девушка словно поняла это. Посмотрела на меня с благодарной улыбкой.

— Это был прекрасный день! Я не ожидала. Спасибо, Авизар!

— И тебе спасибо. Мне тоже понравилось отдыхать с тобой.

Она отвела глаза.

— Уже поздно! Мне пора домой. Да и тебя будут искать во дворце.

— Не будут.

— Почему?

— Потому что я уже не зелёный юнец, только что занявший трон и блюдущий бесполезные и бессмысленные дворцовые порядки, — я криво усмехнулся и посмотрел на девушку: — Не только ты изменилась за эти годы, Софи.

Глава 21

АВИЗАР

После того, как Софи вошла в свою квартиру, я вернулся во дворец. Ноги сами привели меня в галерею, где висели портреты моих предков. Династия Глаасадов, начиная от Несаима Ярали, взошедшего на престол в начале Второй эпохи. Одежда на изображённых королях от портрета к портрету менялась: старинные камзолы и кафтаны уступили место современным военным мундирам, неизменными остались только выражение превосходства на лице и надменность в чёрном взгляде. Но меня сейчас мало интересовало фамильное сходство. Широкая галерея идеально подходила для неспешной прогулки, когда можно было спокойно подумать о своём. А мне сейчас хотелось подумать.

Всё шло так, как я и предполагал. Софи изначально зациклилась на мысли, что нужна мне в качестве любовницы, и строила свою защиту именно в этом направлении, оставляя открытыми тылы. Так и хотелось прижать её к себе и сказать: «Глупенькая, ты нужна мне вся!»

Наше первое свидание в том разрекламированном ресторане в очередной раз показало, что обида Софи никуда не ушла. Что внутри, под твёрдым панцирем холодности и равнодушия, по-прежнему страдает мечтательная, живая девочка, когда-то преданная всеми. Которая после пережитого научилась не проверять людей на вшивость, а просто-напросто отгородилась ото всех. Но реакция девушки на смерть ведьмы, её оплеуха мне, буквально кричали, что Софи не разучилась чувствовать, чего я так боялся.

Пригласив девушку в Лиманский заповедник, я дал ей возможность перевести дух и свыкнуться с моим присутствием. К тому же в очередной раз продемонстрировал своё доверие. Софи понравилась встреча. Это было видно невооружённым взглядом. Мы вполне мирно общались, наслаждаясь обстановкой и обществом друг друга. Пока я не оказывал девушке знаки внимания, она чувствовала себя вполне комфортно: не шипела, не шарахалась, не выставляла колючки. С одной стороны это вселяло надежду, а с другой…

Я же прекрасно понимал, девушка стала такой из-за меня. Не предательство Шерро подбило её под ноги, а я. Даже если бы восемь лет назад Софи действительно продала меня той газетёнке, можно было элементарно отдать её под стражу и наказать по закону. А я… устроил самосуд. И до недавнего времени даже не догадывался, что наделал. Пока не увидел, как Софи прячется от меня, закрывается, страшась удара. И это была не игра на публику! Она на самом деле боялась! Сильная, уверенная женщина, не испугавшаяся полканов, передо мной превратилась в дрожащее, забитое существо! Эта беззащитность размазала меня! Я тогда чуть не взвыл. Одно дело — слышать об этом, а другое — видеть своими глазами. Казалось, на меня рухнули стены в том коридоре. Таким подонком я себя ещё не чувствовал! Когда тебя боится та, кого ты любишь, когда она ждёт от тебя не признаний и ласки, а унижения и боли — это сродни смертельному проклятию. Понимаешь, что происходит и чем всё закончится, но сделать ничего не можешь!..

Я нёс девушку на руках, словно раненого воробышка, и ненавидел себя! Тогда же я понял, что слова в нашей ситуации мало помогут. Софи их попросту не услышит. А плюс к этому профессиональная деформация: кто, как ни журналисты, знают «ценность» слов?!

Мне нужны были поступки! Подвиги! … Тьма!.. Опять слова, а надо делами — маленькими, ежедневными — возрождать веру Софи в себя, в людей и в меня… Особенно в меня! Потому что без неё я уже не смогу!