Экономист под прикрытием

Начнём с кофейных киосков. Почему кофе дорого стоит в Лондоне, Нью-Йорке, Вашингтоне или Токио? Здравый смысл подсказывает: потому что кофейни вынуждены платить высокую арендную плату. Модель Рикардо говорит, что это неверный ход размышлений, поскольку «высокая арендная плата» не есть произвольный жизненный факт. На то есть причина.

Пример Рикардо высвечивает два фактора, определяющих величину арендных ставок на лучшие места вроде пахотных земель: разница в урожайности между пахотной и маржинальной землёй и цена на зерно. При цене 1 доллар за бушель арендная плата составит 5 долларов. При цене $200 тыс. за бушель арендная ставка будет $1 млн. Арендная плата за пахотные земли высока лишь постольку, поскольку на этой земле можно произвести зерно, имеющее высокую ценность.

Теперь применим теорию Рикардо к кофейням. Арендная плата за пахотную землю высока, только если зерно, которое вырастает на ней, ценится дорого. Точно так же и арендная плата с кофейного киоска в оживлённом месте высока, только если покупатели готовы много платить за кофе. Пассажиры в час пик настолько отчаянно нуждаются в кофеине и так спешат, что практически не обращают внимания на цены. Готовность много платить за кофе в удобном месте в удобное время диктует высокую арендную плату, а вовсе не наоборот.

Места, пригодные для размещения кофеен, — всё равно что пахотные земли, самые лучшие для возделывания, и потому расходятся быстро. Помещения на первых этажах на Среднем Манхэттене — вотчина Sturbucks, Cosi и их конкурентов. На станции «Дюпон Сёркл» в Вашингтоне у Cosi лучшее место на южном выходе, а у Sturbucks — на северном, не говоря уже о застолблённой территории напротив смежных станций вверх и вниз по ветке метро. В Лондоне AMT оккупировала «Ватерлоо», «Кингз Кросс», «Мерилебоун» и «Черинг Кросс»; да и на любой другой станции лондонского метро можно найти точку той или иной крупной сети кофеен. В этих помещениях можно продавать подержанные автомобили или китайскую еду, но они никогда для этого не используются. И не потому что метро — неудачное место для торговли китайской едой и подержанными машинами, а потому что нет проблемы найти другое место с более низкой арендной платой, где также можно продавать лапшу и машины — в этих случаях покупатели не спешат и не прочь пройти лишние сто метров или заказать доставку. Кофейням и схожим заведениям — закусочным и газетным киоскам — более низкая арендная плата не компенсирует утрату потока покупателей, для которых цены не имеют особого значения.

Причины высокой ренты

Нравится ли вам, когда вас обдирают как липку?

Мне — нет. Многие вещи на свете дороги. Разумеется, иногда дороговизна — естественное следствие дефицита. К примеру, количество квартир, выходящих окнами на Центральный парк в Нью-Йорке или Гайд-парк в Лондоне, ограничено. Поскольку жить там хотели бы очень многие, эти квартиры дороги, и большинство желающих ждёт разочарование. И в этом нет ничего дурного. Но при этом совершенно непонятно, почему так дорог попкорн в кинотеатрах — последний раз, когда я туда заглядывал, дефицита попкорна не наблюдалось. Поэтому первое, что нам нужно сделать, — разобраться, почему вещи могут стоить дорого.

Говоря в терминах Рикардо, нам надо выяснить, каковы возможные причины высокой ренты. Знать причины дороговизны пахотных земель не особенно важно (если вы не фермер). Но вопрос становится куда серьёзнее, если речь о том, почему вы платите такие непомерные деньги за съёмную квартиру, или о том, действительно ли банки на нас наживаются. Но давайте начнём с пахотных земель, а потом попробуем применить наши выводы к другим проблемам.

Мы знаем, что плата за лучшую землю определяется разницей в урожайности между лучшей и маржинальной землёй. Потому очевидная причина высокой ренты в том, что лучшая земля родит очень ценное зерно в сравнении с маржинальной. Как мы уже упоминали, 5 бушелей зерна по 1 доллару за бушель даёт ренту 5 долларов, но при цене $200 тыс. за бушель рента составит уже $1 млн. Если зерно дорого, вполне естественно, что дефицитная пашня, на которой оно растёт, также дорого стоит.

Но есть и другой механизм роста платы за плодородную землю, не столь естественный. Предположим, землевладельцы объединятся и уговорят местного шерифа учредить то, что в Англии называется «зелёным поясом», — широкую область земли вокруг города, на которой действуют очень жёсткие законодательные требования к строительству. Землевладельцы могут заявить, что грешно застраивать фермами прекрасную дикую землю и потому фермерство здесь должно быть запрещено.