Ёкай

Побродила ещё немного. Что делать дальше? Куда идти? Может, её судьба уже предрешена, и стоит вернуться к Идзанами, стать ёкаем, потерять человеческое обличие и навсегда забыть о родной деревне и об отце? «Великий Сусаноо, бог, сотворённый из капель воды, вспомни, что я всегда почитала тебя. Помоги мне!»

Перед глазами замельтешили разноцветные пятна. Их было так много, что всё пространство вокруг запестрело и засверкало. А ещё хор перекликающихся голосов! Безмятежный смех детей, жуткие возгласы и нежные признания в любви. Они буравили мозг, проникали под кожу. Исполинский пчелиный улей. Ш-ш-ш-ш… Канитель, однообразная, затяжная, нудная, засасывала в свою утробу, ни конца не было ей ни края….

Каори протянула руку, будто хотела отогнать от себя надоедливых мошек, но пальцы вляпались во что-то вязкое и липкое. Мгновенно исчезли все звуки и пятна. На удивление по спине пробежал приятный холодок. Она почувствовала, что её засасывает гигантская воронка. Сопротивляться бесполезно – туман заклубился, едва ли не закипел. Её понесло по волнам из обрывков воспоминаний разных людей. Перед внутренним взором проносились эпохи и менялись поколения.

Внезапно Каори выбросило в комнату с белыми стенами и высоким потолком. Из широкого окна лился яркий солнечный свет. На возвышении лежала молодая женщина и жалобно стонала. Живот огромным куполом вздымался над телом. Лоб покрылся испариной, тонкое платье взмокло, а худенькие ладошки с прозрачной кожей судорожно сжимали простыню. Рожает, догадалась Каори и поклонилась:

– Простите за беспокойство!

Но ни роженица, ни две другие женщины, находящиеся в помещении, не обратили на Каори внимание, точно её и не было. Одна из них, седая в белой накидке, что-то нежно шептала и ободряюще поддакивала. Вторая, в зелёном костюме и плоской шапочке на голове, давала чёткие указания: как дышать, когда отдыхать, а когда тужиться. Повитуха что ли? Странное место, странные предметы и мебель.

Вдруг роженица истошно закричала, дёрнулась вперёд, почти села, и уже в следующее мгновение облегчённо выдохнула. Повитуха улыбнулась, приподняла на ладонях младенца, сморщенного, краснокожего, всего в смазке, и переложила на грудь матери. Малыш закряхтел, заёрзал ножками-веточками.

– Крепкий у вас сынок. Поздравляю! Имя придумали? – спросила повитуха.

– Давно придумала. Марк. – Новоиспечённая мамочка прикоснулась губами к макушке малыша.

– Марк. – Повторила Каори и, сама того не желая, невидимой нитью связала младенца с миром демонов, сделала узнаваемым среди них, «своим». Если бы она только могла знать, на что обрекала ребёнка! Ночные кошмары, зловещие голоса из ниоткуда, необъяснимый страх… Но всё это будет потом, теперь же – праздник, торжество жизни. И первый пронзительный младенческий крик.

Каори обернулась и обнаружила дверь. Медленно отворила её, вышла наружу и вновь оказалась в объятиях тумана. На расстоянии вытянутой руки высилась каменная арка, затянутая мерцающей пеленой. Неужели путь один – в Страну Жёлтых Вод? Может, навечно остаться в этом сумраке и в одиночестве бродить по лабиринтам?

Слегка отодвинула пелену и от восхищения перестала дышать. Вместо чудовищ и черепов с пустыми глазницами увидела, хоть и слабо освещённую, но самую обычную комнату с сидящими на соломенных циновках мужчинами. Вот же он – выход в мир людей. Как объяснить своё странное появление Каори не знала. Да и какая разница? Главное, она среди живых, тех, у кого кроме плоти и крови есть ещё и душа. И прежде, чем рука полностью освободила проход от тяжёлой материи, Каори заметила перепуганного заплаканного мальчика. Его трясло, как в лихорадке, зубы громко отбивали чечётку. А уж взгляд… Этот взгляд заставил окаменеть. «Они меня боятся! Ну и что? Я расскажу, как меня предали, обманули. Разве я виновата в этом? Впрочем, не надо ничего объяснять. Пока они не опомнились, выбегу из дома и спрячусь на улице. А там как-нибудь найду дорогу домой».

Уже потом, много раз прокручивая в голове этот момент, Каори сокрушалась и вспоминала мальчика, из-за которого и произошла заминка. Всего несколько секунд определили её будущее.