Её звали Лёля

Лёля терпела. Боль в груди понемногу ушла куда-то на задний план. Девушка стала погружаться в какое-то состояние между сном и явью, и на ум стали приходить мысли об Артёме. «Жаль будет, если умру, – подумала девушка. – А ведь обещала ему вернуться, хорошей женой стать, детишек нарожать. Теперь, наверное, не получится. Прости, любимый Тёмочка, но, знать, не судьба». Подумав так, Лёля потеряла сознание.

И только Настя упрямо продолжала нести боевую подругу и рассказывать ей истории из своей недолгой жизни. Всё потому, что была уверена: пока Лёля слышит её голос, она не умрет.

Глава 89

Немецкий танк полз медленно, неуверенно. Сидевшие внутри тоже не видели, похоже, ни черта перед собой. Потому поливали из пулемёта, не жалея патронов и в надежде, что русские испугаются и побегут. Ха! Обломайтесь! Не знаю почему, но мне даже стало весело. Я вдруг почувствовал какой-то бешеный азарт и полз на бронированную машину, которая яростно рычала двигателем и лязгала «гусеницами».

Только делал я это не прямо в лоб, как показывают в кино. Сбоку решил атаковать. К тому же какой смысл швырять гранату прямо в переднюю часть, самую защищенную? Это я помнил ещё из компьютерных игр. Вот и пришлось сказать им «спасибо», хоть в этом пригодились, поглотители свободного времени и денег. В общем, перемещался я довольно быстро слева от танка и понял – швырну гранату между катками.

Так и поступил. Приподнялся на локтях, когда зверюга оказалась буквально напротив меня, да и швырнул связку, а после сразу уткнулся головой в землю и закрыл её ладонями. Ох, как меня горячим упругим воздухом толкнуло! Словно кто-то большим кулаком по черепу стукнул. Хорошо, мягким, не стальным. Я подпрыгнул, оглохнув от мощного взрыва. Затем схватил винтовку и поспешил назад.

Только оказавшись в окопе, посмотрел назад. Танк стоял недвижим, но люки его были закрыты. Он продолжал стрелять из пулемёта, а вот орудие молчало. Может, снаряды кончились, или система наводки повредилась от взрыва, некогда мне было рассматривать – немецкая пехота приближалась. Из трех танков, что пёрли на нас, приблизиться смог только один – тот, который я повредил. Остальные замедлили ход, остановились и начали пятиться. Это вызвало в наших рядах неподдельную радость.

Мы даже увеличили темп стрельбы, чтобы окончательно отбить атаку. Получилось! Немцы залегли, а потом кто ползком, кто короткими перебежками двинулись на запад. Я проверил винтовку, у которой даже ствол горячим стал. Но вроде не повредился. Пошёл искать Василия.

– Как вы его, товарищ сержант! – радостно бросился он ко мне.

– Кого его? – удивился я.

– Ну, танк!

– А ты как? Труса не праздновал? – понизил я громкость голоса.

– Нет, – лицо парня стало серьезным. – Тоже дал им прикурить, сволочам!

– Молодец. Как съездили?

– Да нормально. Всех, кого могли, перевезли, а потом обратно.

– Вот и хорошо. Балабанов где?

Глухарёв пожал плечами.

– Пошли искать. Нам без командира нельзя.

Мы бродили по окопу, а нашли капитана в блиндаже с майором. Тот сидел, привалившись к земляной стене, и был очень бледен. На перебинтованной груди расплылось тёмное пятно. Рядом сидел Балабанов, уставший донельзя. Увидев нас, кивнул и сказал:

– Вам приказ – отвезёте майора Серёгина в тыл, в санроту.

– Отставить, – слабым голосом произнёс командир батальона. – Слышишь, Лёха. Никуда меня не надо. Здесь останусь. Всё равно помирать.

– Брось паникёрские настроения, – зло сказал Балабанов. – Ишь, ерунду придумал. Так, чего встали? Быстро! Соорудите носилки…

– Оставить, это приказ! – повысил вдруг голос Серёгин.

– Ты чего хочешь, в плен? – сурово спросил капитан.

Майор устало послал нашего командира в далёкое путешествие. Потом улыбнулся.

– Дай гранату. Когда эти придут, – он показал глазами в сторону немцев, – сделаю им прощальный подарок. Так. Ты, Балабанов. Собирай всех моих и двигай к хутору Востриковскому. Забери мой планшет, там журнал боевых действий. Чтоб не сказали потом, что Серёгин плохо дрался со своим батальоном.

– Не скажут, будь уверен, – обещал Балабанов.

– Ладно. Всё. Приказ понял?

– Так точно, товарищ майор! – козырнул наш капитан. Подошел к раненому, пожал ему руку. – Никогда тебя не забуду!

Развернулся на каблуках и вышел. Мне показалось, на глазах у него были слёзы. Мы тоже вскинули руки к пилоткам, отдавая честь героическому командиру, и покинули блиндаж. Дальше следовали за своим капитаном. Он приказал передать по цепи во все роты, чтобы те оставляли позиции и двигались сюда, к нам. В итоге собралось всего человек двадцать. Я прикинул мысленно и ахнул: а ведь было около трёхсот бойцов! Да ещё наши, артиллеристы. И вот всё, что осталось от двух подразделений.