Её звали Лёля

Но мы сделали всё правильно. Потери были небольшими – трое легкораненых. Потому быстро подобрали оружие, забрались на два грузовика и двинули на восток. Что удивительно, я, пока находились в Востриковском, ни одного местного жителя не увидел. Спросил старшину Исаева, куда они все подевались. Неужели фашисты убили? «Вряд ли, – задумчиво ответил он. – Скорее, народ просто в степи схоронился до поры до времени. Вот мы уйдем, вернётся, посмотрит, что да как. Идти-то им всё равно некуда».

Когда мы уселись в тентованные грузовики, я стал вспоминать подробности лихого боя. Мне всё хотелось понять: пристрелил хоть одного врага или нет? Помню, что стрелял, бежал и падал, прятался и снова вперёд со всеми, не отставая. Помню, как гулко ухнули несколько взрывов гранат. Как где-то рядом просвистели пули, вколачиваясь в землю. В первый раз когда такое случилось со мной, – это было, когда мы только ехали на поезде, – я сильно испугался. Но теперь даже особо внимания не обратил. Привык.

Осмотрел себя. Ни царапины! Глянул на Васю, сидевшего рядом. Он улыбнулся.

– Видели, дядя Коля? – спросил он. Когда парень впервые меня так назвал, я скривился. Мне 24 года, какой я ему, на хрен, дядя?! Тоже мне, племянник нашёлся. Чуть не высказал, а потом вспомнил: Кадыльбеку Агбаеву 30 лет, а Василию 19 примерно. Конечно, я для него старик почти. Пришлось смириться.

– Что видел?

– Как я немца укокошил?! – весело спросил солдат.

– Да мы все тут вроде как не на прогулке были.

– Нет, дядь Коль. Вы не поняли. Я его вот этим, – и он показал саперную лопатку со следами засохшей крови.

– Замечание тебе делаю, боец, – сказал я, нахмурившись.

– За что? – искренне удивился Вася.

– Что не следишь за состоянием вверенного тебе шанцевого инструмента, – сказал я строгим тоном.

Парень быстро убрал лопатку.

– Я почищу, обязательно, – смутился он.

– Ладно, расскажи, что ты там наделал.

И Глухарёв, проглатывая от спешки и волнения окончания слов, поведал историю, как он сцепился с немцем в рукопашной. Вышло это случайно: они одновременно выскочили друг другу навстречу, обегая мазанку. Влепились в разбегу и разлетелись в разные стороны. Поднялись, и Вася схватился за лопатку, немец – за карабин. Только Глухарёву-то – из-за пояса вытащить, а врагу сначала вскинуть свой Mauser 98k (я видел, что захвативший хутор отряд был в том числе ими вооружен), да ещё прицелиться.

Вася заорал матом и бросился на врага. Короткий взмах лопаткой, и немец бросил карабин и схватился за перерубленную гортань. Глухарёв, увидев дело рук своих, отвернулся, его стошнило. Теперь он рассказал об этом весело, но я представил себя на его месте. Одно дело стрелять, другое – собственными руками. Я за всю жизнь ни одного животного не убил. Разве ужа в детстве палкой, да и то лишь потому, что он шипел на меня и напугал сильно. Так до сих пор стыжусь этого поступка, хоть мне и было лет семь.

А тут человек… Ну ладно, пусть фашист, но всё-таки… Не знаю, смог бы я, окажись на месте Васи?

– И где ты так лопаткой научился обходиться? – спросил его.

– Не, лопаткой я впервые. Ну, то есть как оружием, – осклабился Глухарёв. – Вот в деревне доводилось ножом работать. Свиней колоть, курей. В нашем колхозе много какой живности водится.

Он бы и дальше рассказывал, но наша небольшая колонна вдруг остановилась. Послышался приказ, и мы быстро выбрались наружу. Построились. Перед нами стоял Балабанов, рядом старшина Исаев. Оба были хмуры.

– Дальше ехать нельзя. Фронт близко, – сказал капитан. – Дождёмся ночи и будем прорываться к своим. Машины отогнать в степь и сжечь.

Пришлось нам топать ещё несколько километров, соблюдая меры предосторожности. Мне жутко хотелось есть. Да и не мне одному, животы урчали у каждого. Когда встали на привал, устроили себе маленький пир. Так мне показалось, по крайней мере. На самом деле – просто нормально поели впервые за несколько дней. Благо, было чем. Сухари, тушёнка, даже шоколад и шнапс – у перебитых на хуторе немцев забрали. Хорошо для нас, что те с комфортом ехали, и жратвы у них было полно. Другое дело, что нам на себе её переть оказалось не под силу – там целыми ящиками. Взяли, что смогли. Некоторые набили вещмешки, и потом мучились всю дорогу. Лопать приятно, а тащить на горбу в жару – нет.

Когда солнце зашло за горизонт, мы пошли дальше. Балабанов постоянно пытался сверить наше местоположение по карте, но что толку? Степь ровная вокруг, как стол. Ни одного ориентира! Вот и приходится идти по компасу, строго на восток. А уж там куда кривая выведет. Может, нарвёмся на немцев. А может, к своим выберемся. Но судьба, она и правда бывает очень причудливая. Мы вскоре вышли на позиции… зенитного полка. Нашего, советского. Да не совсем обычного – практически все бойцы оказались девушками.