Егор Гайдар

В советском экономическом научном пространстве этого не существовало, ни Абалкин, ни Шаталин, ни Петраков близко к этому не подходили. Они были все про социалистический рынок в лучшем случае. А мы поколенчески прорвались в другое измерение.

И вот вопрос. А среди российских интеллектуалов, мыслителей, философов андеграундных, полулегальных назовите мне три фамилии людей, которые в конце 1980-х с тех же самых либеральных фундаментальных позиций пытались бы ответить – не про экономику, а вообще. И стали думать. Сахаров с Конституцией? Да нет… Мамардашвили? Аверинцев? Да нет. А не было мыслителей, которые бы конкретно и подробно обдумывали не экономическую часть устройства жизни в России. Солженицын с этим самым “Как обустроить Россию”? Ну, понятен срез – не то. Не было буквально никакой дорожной карты.

Я не знаю ни одной фамилии… В этом смысле надо не удивляться тому, что у Гайдара был этот недостаток – он не работал с обществом, с социумом, с политическими реформами, а надо поражаться тому, что Гайдар сумел сделать то, что он сумел сделать. На том фоне интеллектуальном, на котором он находился, это поразительно, как можно было прорваться в это новое измерение, у которого не было никаких корней в официальной науке».

…Так был ли у реформаторов подробно проработанный план политических, социальных реформ или они двигались вслепую? И мог ли он быть тогда вообще?

Вопрос интересный, и мы к нему обязательно вернемся. Но пока отметим для себя – Гайдар, Чубайс, Нечаев, Шохин, Авен и все остальные буквально были «отключены» от диалога с обществом. По крайней мере, сами-то они считали именно так.

Конечно, можно сказать и по-другому – в том кипящем котле, который представляла из себя новая Россия, никому из правительства невозможно было «увернуться» от больших и чудовищно сложных задач. Сергей Шахрай, недавний депутат российского съезда, еще один вице-премьер правительства, занимался национальными отношениями, политическими партиями и движениями, он носился по национальным республикам России, пытался наладить мирный диалог с Чечней и Татарстаном, Осетией и Кабардино-Балкарией, левыми и правыми популистами в Верховном Совете, которые каждый день преподносили сюрпризы исполнительной власти. Михаил Полторанин, бывший опальный главный редактор «Московской правды», призванный Ельциным в команду правительства в 1990 году, с нуля организовывал российское телевидение, новые российские газеты, доводил до ума новый закон о печати.

Да и трудно, согласитесь, отвечать перед народом за экономическую политику, которую ты сам не проводишь. Ни Шахрай, ни Полторанин особого рвения в этом не проявили. Бурбулис вас привел, вот пусть Бурбулис за вас и отвечает. Но никто из вице-премьеров правительства, включая Геннадия Эдуардовича, не оказался публичной фигурой. Не вышел на первый план. Под софиты телекамер.

Одним словом, хотел или нет Гайдар заниматься публичной политикой – ему это делать пришлось. Пришлось хлебнуть этой доли – сразу, буквально с первых недель своего вице-премьерства.

Причем наступление на реформы и на его правительство – мощное, хорошо организованное, временами просто оголтелое – шло сразу по двум линиям.

Первая линия – это уличная война.

Она началась мгновенно, как только отпустили цены.

«Первое с начала реформ массовое выступление против президента, против правительства, против реформ – митинг на Манежной площади – состоялось 9 февраля. Участвовало в нем около ста тысяч человек. Главным организатором митинга была РКРП (Российская коммунистическая рабочая партия. – А. К., Б. М.) под руководством Виктора Тюлькина. Митингующие потребовали возродить СССР, КПСС, освободить гэкачеписта Лукьянова и поставить его во главе Съезда нардепов, сформировать новое правительство. Мелькали портреты Ленина, Сталина и почему-то Фиделя Кастро», – пишет Олег Мороз.

Началась активная «приватизация патриотизма».

«Первой… вполне пригодной для организации массовых протестов “патриотической” датой было 23 февраля 1992 года. Позже оппозиционеры всегда пытались представить свое выступление в этот день и случившиеся при этом события в наиболее выгодном для себя свете: дескать, милиция и ОМОН жестоко избили ветеранов, единственным желанием которых было возложить цветы к Вечному огню у могилы Неизвестного солдата. В действительности ветераны вовсе не играли там первую скрипку. Начать с того, что среди главных организаторов митинга на Тверской были такие экстремистские организации, как Союз офицеров и движение “Трудовая Россия”, возглавляемые неистовыми “борцами за справедливость” Станиславом Тереховым и Виктором Анпиловым.