Эгоистка

Поскольку Эшли не успела поесть китайской еды в фуд-корте торгового центра, а также накормить ребёнка и парня, она взяла свои вещи и начала собираться домой.

Прежде чем открыть дверь, чтобы уйти, она повернулась ко мне.

– Итак, помнишь, ты сказала, что ещё не спала с моим братом? – спросила она.

– Господи, Эшли, – пробормотала я, – я думала, мы не станем это обсуждать.

– Я не говорю, что у тебя есть моё благословение, – продолжила она, – потому что это глупость. Но если у вас с ним что-то будет, я не буду против. Ты ведь сказала, что он тебе нравится.

Я снова кивнула, сглатывая комок в горле.

– Я всё ещё не знаю, чего хочу.

– Понятно, – она перекинула свою сумочку через плечо, – если на то пошло, он несчастен и думает, что у него больше нет шансов с тобой. И я никогда не видела Дани таким подавленным из-за чего-то подобного.

– Правда?

– Угу, – она бросила на меня пристальный взгляд, – я не говорю тебе, что делать, но я знаю, что отсутствие новостей от тебя мучает его. Ты ему нравишься, Кэти. Ты ему небезразлична, возможно, даже больше, чем он осознаёт. И он не знает, как с этим справиться.

Ещё долго после её ухода я прокручивала эти слова в голове.

Причины, по которым, как я объясняла Дани, я не могу быть с ним, были полностью решены.

Наш возраст уже не имел значения после того, как мы обсудили вещи, которые заставили каждого из нас повзрослеть слишком рано.

А Эшли… Что ж. Возможно, ей не нравилось слово «благословение», но, по сути, она его дала.

Теперь оставался только страх.

После того, как я ушла от Давида, я спала с кем попало. Почему бы, блин, и нет? Я освободилась от брака с чудовищем и впервые в своей взрослой жизни была одинока.

Так что да, я занималась сексом, получала удовольствие, оргазмы и напоминания о том, что секс – это потрясающе, когда ты не зажата под парнем, который не имеет никакого представления о женском удовольствии, и на этом я остановилась.

Я никогда не встречала никого, кто был бы для меня чем-то большим, чем просто человеком для приятного времяпрепровождения.

Так что Дани, молодой Даник, брат моей лучшей подруги двадцати одного года, был бы первым, если бы всё пошло именно так.

И это было так же страшно, как и несколько огорчительно.

Страшно и волнительно, потому что я сказала Эшли правду. Возможно, это был первый раз, когда я сказала это вслух, но мне действительно нравился Дани.

До этого момента это была серьёзная проблема с простым решением: это было невозможно.

Но теперь… Теперь это было возможно, что означало, что я должна была сделать выбор.

Я не знала, смогу ли я когда-нибудь преодолеть свой гнев на Давида за то, что он разрушил ту девушку, которой я была.

Я пыталась найти ту девушку снова после того, как ушла от него, но её уже давно не было. Конечно, она была глупой. Она была бунтаркой, хотя у неё были на то причины.

Она пила, курила и делала глупости, как и большинство девочек её возраста, но у тех девочек не было родителей, которые так тщательно и бездумно следовали религиозным догмам.

Поэтому она восстала против этого и в процессе загнала себя ещё дальше в ловушку.

Давид забрал всё, что делало меня мной, кусочек за кусочком. Кое-что из этого я знала как грех с самого начала; церковь очень ясно говорила о пьянстве, курении и добрачном сексе.

Но другие части были отломаны Давидом: любовь к музыке, ярким цветам, пирсингу, татуировкам и диким волосам.

Вещи, которые представляли любой уровень независимости, индивидуальности. Он сломал девушку, которой я хотела быть.

Я перестроила некоторые из этих вещей, когда ушла от него, но я не могла перестроить всё.

Я могла покрасить волосы и проколоть каждый лоскут кожи, который можно было проткнуть иглой, но я не могла вернуть себе те годы открытий, те жизненно важные времена, когда все остальные узнавали, кто они такие.

Быть так далеко от тех лет, когда мужчина, которого я хотела, был в самом их центре… Часть меня хотела оплакивать то, что я никогда не смогу вернуть, а часть боялась, что отсутствие этого опыта означает, что всегда будет чего-то не хватать.

В частности, этого чего-то будет не хватать нам с Дани.

Так что теперь мне предстояло сделать выбор. У меня не было оправдания «ты брат моей лучшей подруги» или «я слишком стара для тебя».

Всё, что у меня было, – это испорченная жизнь и вопрос о том, правильно ли я поступила, втянув в неё Дани.

Особенно зная, что это была не та жизнь, о которой он мечтал.

Это была даже не та жизнь, о которой мечтала я.

Я сказала себе, что мне не нужно выбирать сразу. Что Дани поймёт, и Эшли тоже. Учитывая всё, что происходит сейчас, было вполне разумно отложить этот выбор.

Я могла бы даже написать Дани, чтобы сказать ему об этом.

Но я этого не сделала.

Вместо этого, после того как Блэр позвонила мне, чтобы пожелать спокойной ночи, я положила трубку и переоделась в пижаму со слезами на глазах, жалея свою дочь и злясь на бесплотный голос на заднем плане, который, вероятно, принадлежал моему бывшему мужу, призывающий её поторопиться и закончить, чтобы она могла лечь спать.

И когда я вытерла слёзы с глаз, я сделала свой выбор.