Эгоист (СИ)

Шарлотта не могла дышать, не могла пошевелиться, опустив руки на его обнаженные плечи, слегка обнаженные, потому что правую сторону скрывали бинты, два оборота бинтов.

Сегодня, проснувшись, она даже не надеялась, что день принесет ей столько важного и необходимого, но Уильям сегодня открылся ей с совершенно другой стороны. Ранимый, таивший в себя столько боли. Человек, заботящийся о своей семье, ведущий дела семьи. И тревожащийся за нее. Шарлотта смотрела в его завораживающие глаза и вдруг обнаружила, как щиплет в глазах, потому что его слова прозвучали полным смысла обещанием.

— Пожалуйста, не делай мне таких обещаний.

Он еще теснее притянул ее к себе, от чего мурашки побежали по спине, а потом развернулся и медленно опустил ее на матрас, улегшись рядом с ней.

— Но я делаю, — сказал он, опустил голову и быстро поцеловал ее в губы. Так быстро, что она едва заметила это. Так быстро, что она потеряла свое дыхание. — И тебе придётся поверить в это.

Она не могла. Млея от упоения, замерев от его близости, Шарлотта была в полнейшем ужасе. Потому что он даже понятия не имел о том, что если она поверит ему, она… погибнет.

Он знал, как это важно для нее не только потому, что это было написано у нее на лице. Уильям хотел, чтобы она верила в него. Знала, что он не предаст ее. Господи, как он мог думать о других, когда в его объятиях, в его жизни была только она?

Уильям вздохнул и на этот раз, опустив голову, прижался губами нежной кожи ее шеи, где отчаянно бился тоненький пульс.

Шарлотта вздохнула, задрожала и стала дышать глубоко и прерывисто.

— Уильям, что ты делаешь? — прошептала она, теряя голову.

Руки ее ослабели, поэтому она осторожно обняла его за плечи, поражаясь тому, какая горячая и гладкая у него кожа, под которой напрягались и вздувались перекатывающиеся будто в ее ладонях мышцы. Она была заворожена этим. Заворожена теплом его тела, которое окутало ее.

— Уильям, — пробормотала она, закрывая глаза, когда его теплые губы прошлись по всей длине ее шеи, вызвав в ней мучительный озноб, от которого она вздрогнула. — Что ты делаешь?…

— Не могу оторваться от тебя, — пробормотал он, продолжая покрывать поцелуями всю ее шею.

И действительно не мог оторваться от нее. Особенно когда она подняла руку и зарылась пальцами ему в волосы. Он сам задрожал и опустился грудью на ее грудь.

Божественно! Она была просто божественна. Как и всегда.

Как же долго. Господи, как долго он не касался ее! Это было мучительно, так невыносимо, что Уильям едва мог сдержать себя. День сегодня выдался невероятным, его едва вновь не убили, вероятно, просто хотели предупредить, но… Шарлотта снова была рядом с ним, и всё обошлось. Его счастливый талисман, его обереге. Она была рядом, когда он рассказал об отце, не убежала, когда он признался в самом постыдном грехе, позаботилась о нем, а теперь обнимала его так, будто не собиралась отпускать.

Тяжело дыша, Уильям поднял голову и заглянул в ее завораживающие темно-серые глаза. Щеки ее раскраснелись, губы были приоткрыты. Она смотрела на него с такой ошеломляющей нежностью и верой, что у него защемило всё внутри.

Опираясь о левое здоровое плечо, он все же поднял правую, измученную ранами, руку, коснулся ее лица и быстро стянул с нее шляпку, бросив ее в сторону.

— Сердце мое, прости меня, но кажется, я снова испортил нашу прогулку.

Глаза ее потемнели еще больше.

Она вдруг взяла его лицо в свои ладони, как он и любил, погладила пальцами его щеки, проведя ими с особой лаской по его бакенбардам, что он любил еще больше, и тихо шепнула:

— Пожалуйста, не говори так. Это была самая замечательная прогулка, если бы не… — Прогулка, которую она не забудет никогда. Как и всё, что было связано с ним. — Я бы не смогла… не смогла…

Голос ее оборвался. Уильям потрясенно смотрел в ее затуманенные глаза, видя в них тот же страх, который сжимал и его сердце. Сердце, которое было переполнено столькими необъяснимыми чувствами к ней, что он не мог больше бороться с собой, не мог отпустить ее. Девушку, которая смотрела на него сейчас так, будто не вынесла бы, если бы с ним что-то случилось. Будто он был дороже ей всего золота на свете. Как бы прежде не отвергала…

Едва живой, Уильям опустил голову и нашел наконец ее губы, потрясенный тем, что и она стала ему так дорога, что это не смогло бы возместить всё золото мира.

Она встретила его губы с такой же готовностью, с которой отвечала всегда. И он млел от той нежности, той доверчивости, с которой она поцеловала его в ответ, раскрыв свои уста. Уильям задыхался. С ним что-то происходило, пока он целовал ее, вбирая ее в себя без остатка. Боже правый, Шарлотта! Это было… невероятно. Он как будто нашел то, что могло успокоить все его раны. Еще совсем недавно она произносила слова, которые притупили давние раны на сердце, которые до сих пор не затянулись. Но стоило ей коснуться его, как всё утихало, жизнь становилась не просто терпимой. Жизнь могла бы быть изумительной рядом с ней.