Эгоист (СИ)

Нет, она не могла умереть так… Ее сердце действительно разрывалось, но только от того, что она… Шарлотта прижалась к его губам, не заметив, как слезинка скатилась по виску и утонула в волосах. Она любила его! Господи, она так сильно любила его, что не представляла, как вместить в себе эту сумасшедшую силу, которая все же выбралась наружу, готова уничтожить ее!

Прежде она любила образ, находившийся на расстоянии, но теперь… Он был живым и настоящим, из плоти и крови, тяжелый и горячий, страстный и неистовый, открытый и щедрый. Душевный и глубокий, такой, каким она никогда бы не узнала его, если бы не тот невольный поцелуй в ночи, который перевернул ее жизнь. Перевернул и связал ее с ним так крепко, что эту связь уже ничто не смогло бы разрушить.

Она любила его. Господи, она любила его до боли, покрывая поцелуями все его лицо. Любила его запах, его дыхание, которое было на ее коже, любила его кожу, которая дрожала и сокращалась под ее губами, когда она коснулась его напряженного плеча. Она любила в нем каждый дюйм, каждый изъян, каждую волосинку. И боялась, что сейчас эта великая сила уничтожит ее вместе с его пальцами, которые ни на миг не переставали ласкать ее. Она нашла и выпустила свою любовь, которая собиралась превратить ее жизнь в сущий ад, но даже ужас перед грядущим не мог уже остановить то, над чем Шарлотта никогда не была властна.

Опустив ее на матрас, Уильям снова нашел ее губы и приник к ним неистовым поцелуем, и ласкал ее там, заставляя не только густому наслаждению бродить по телу, но и сгущаться напряжению, которое было невыносимо терпеть.

— Уильям, — в какой-то момент задохнулась Шарлотта, крепко обняв его за обнаженные плечи, которые напряглись так, что казались каменными глыбами. Он придавил ее к матрасу весом своего тяжелого тела, опустив бедро ей на ногу, будто удерживал ее на месте, чтобы она не исчезла, целовал с какой-то яростной потребностью. И до предела прижал палец к самому чувствительному месту на ее теле. — Господи!

Внутри нее что-то замерло, как будто земля перестала вращаться вокруг солнца, а потом взорвалось, обдав ее такой горячие волной, что она сперва задохнулась, а потом утонула от обрушившегося на нее блаженства, которое окатило каждый уголок ее трясущегося тела. Она непроизвольно сжала бедра, будто могла остановить его, бросила вниз руку и схватила его за запястье. Но даже это не остановило его, потому что, словно не замечая этого, Уильям продолжил свои невероятные ласки и…

Это было… так невероятно, так невыносимо и прекрасно, что она едва не расплакалась. Шарлотта прижималась к нему и сотрясалась, понимая, что мир рассыпался на тысячи частей, и она уже никогда не соберет эти части вместе. Потому что теперь была отмечена им до конца жизни.

Уильям лежал рядом, нежно целуя ее в щеку, будто пытался успокоить, пока горячие, высокие волны не схлынули, пока она не смогла выровнять дыхание и вернуться к реальности. Тогда он поднял голову, заглянул ей в глаза и… И улыбнулся ей. С такой теплотой и нежностью, явив ей ямочку на левой щеке, что у нее заболело сердце.

Он быстро поцеловал ее в лоб и убрал руку.

— Спасибо, — шепнул Уильям, обняв ее и продолжая лежать рядом с ней.

Она боялась разрыдаться.

Закрыв глаза, Шарлотта прижалась лбом его теплого плеча, которое пахло им самим.

— За что?

Он вздохнул и зарылся лицом ей в волосы. Боже правый, Уильям был потрясен не меньше, чем Шарлотта, которая получила первое в своей жизни наслаждение. Никогда еще ему не доставляло такого удовольствия ласкать женщину. Ласкать Шарлотту. Он много раз думал о том, каково это будет, когда она окажется в его объятиях. Ему хотелось еще столько всего показать ей, разделить с ней. Было просто удивительно видеть, как она реагирует, как она трепещет, как в порыве отчаяния ласкает его и целует в ответ. Самые завораживающие поцелуи в его жизни.

Без которых он уже не мог жить, не мог представить свой день.

— За то, что позволила мне это, — прошептал Уильям вдыхая ее до боли нежный аромат сирени и жасмина.

Позволила то, что связало теперь их вместе навеки.

Шарлотта зажмурилась, но так и не смогла остановить еще одну слезинку, которая скатилась из-под закрытого века и потерялась в густых волосах. Ее душило такое отчаяние, такой страх, что она уже не представляла, как теперь будет жить дальше.

О том, чтобы вернуться к прежней жизни, не могло быть и речи.

Уильям повернул голову, быстро поцеловал ее в щеку и приподнялся, расправляя подол ее юбки. И не мог насмотреться на милое, раскрасневшееся и покрытое легкой испариной лицо, которое лежало прямо перед ним, а ее голова покоилась у него в локте.

— Моя матушка приглашает вас через пару дней в наш загородный дом на выходные. Скажи, что вы приедете. Я хочу, чтобы ты приехала. Скажи, что придешь.

Шарлотта боялась дышать, боялась посмотреть на него. Потому что знала, что он может увидеть в ней то, что она больше не могла скрывать от него.

Как она могла отказать ему? Тем более теперь.

Как она могла теперь жить без него? Тем более теперь, когда его стало слишком много в ее жизни.