Эгоист (СИ)

Шарлотта замедлила шаг, когда мимо стала проходит большая группа людей. Когда снова вокруг воцарилась тишина, она тихо спросила:

— Из-за чего?

Он поджал зубы, от чего жилка задергалась под бакенбардам на правой щеке.

— Это… это…

Это было слишком тяжело, чтобы говорить об этом, — удрученно поняла Шарлотта, не представляя даже, что он мог хранить в своем сердце такую муку. Уильям всегда казался ей беспечным и слегка даже безрассудным. Она даже подумать не могла, что в нем может быть не только такая глубина, но… способность испытывать такие сильные чувства. Господи, открытие, которое… ставило под большую угрозу ее собственное сердце.

— И ты не пытался помириться с ним? — снова спросила она, дрожа при мысли о том, что ему может быть очень больно. Видя, как это важно для него. Ей хотелось обнять его, чтобы унять его боль.

Уильям вдруг остановился и заглянул ей в глаза. Его собственные глаза потемнели так, что стали почти черными. Шарлотта затаила дыхание, потрясенная до глубины души тем, что он страдал до сих пор из-за ссоры, которая произошла почти целую вечность назад. Ссора, которая оставила в его душе неизгладимый след.

— Мы с ним ужасно поссорились, а потом…

Голос его оборвался. Шарлотта не смогла сдержаться. Подняв руку, она коснулась его щеки, позабыв о том, что стоит посредине улицы, где все это видели.

— Что произошло?

Он нахмурился так, что морщинка на лбу стала опасно глубокой.

— Я назвал его последними словами… а потом… — Он на миг прикрыл глаза. — Я проклял его, и он умер.

Шарлотта застыла, глядя на его лицо, которое напоминало изваяние. Лицо человека, которого она оказывается даже не знала. Не знала, что он мог быть таким: опустошенным, ранимым, мучимым чувством вины за то, в чем только что признался.

Какое-то время она молча смотрела на него, пытаясь понять истинный смысл его слов. Уильям не только поссорился с отцом, с которым был очень дружен. Он… в порыве ярости, сказав что-то обидное, он решил, что…

— Ты что, решил, что его смерть на твоей совести?

Он побледнел так резко, что ей стало даже плохо.

— Шарлотта… — будто задыхаясь, прошептал он.

Боже правый, он действительно так считал! Это его мучило каждый раз, когда он упоминал отца. Боль именно от этого чувства вины таилась в глубинах его глаз, когда в ту ночь после ранения он просил ее оставить его на тротуаре. Когда обрек себя на мучения и не выпил лекарства. И говорил, что для него нет безопасного места, потому что… Чувство вины всегда носил в себе и считал, что недостоин… спасения.

У нее перехватило в горле от мыслей, которые поразили ее до глубины души. Боже правый, Уильям! Он… всё это время он страдал, но никогда никому не показывал этого, предпочтя, чтобы все видели в нем безрассудного повесу, но на самом деле!

Она была благодарна ему за это признание так сильно, что едва не расцеловала его.

Задрожав, Шарлотта схватила его за руку и повернула к себе, не в силах позволить ему думать…

— Насколько мне известно, твой отец умер спустя шесть лет после твоего отъезда в Европу. Он умер от простуды. — Глаза ее сверкали от гнева. И ответной боли. — Извини меня, Уильям, но что бы ты не думал, я не считаю, что ты обладаешь какой-то сверхъестественной магической силой, которой можешь наслать на людей горе и смерть. И даже если обладаешь, получается, что твои способности не так хорошо, потому что тебе пришлось ждать целых шесть лет. — Она вдруг замолчала, притянула его еще ближе к себе и совсем тихо попросила: — Боже, Уильям!.. Скажи пожалуйста, что ты так больше не думаешь! Умоляю тебя!

Уильям продолжал задыхаться. Он тонул в темно-серых глазах, которые светились беспокойством только по нему одному. Глаза женщины, которой было дело до него. Девушка, которая стояла перед ним и пыталась убедить его в обратном только потому, что эта мысль… была для нее такой же невыносимой, как для него.

Она не знала, не знала всего того, что произошло тогда, но Уильям был благодарен ей за каждое слово, которым она захотела развеять болезненные воспоминания, которые он так долго не отпускал. Он сам изумлялся тому, что рассказал ей об этом, о самой своей постыдной тайне, которая должна была отвратить от него Шарлотту, но она держала его так крепко, будто не могла отпустить. Держала так, словно не позволила бы ему упасть, если бы под ногами разверзлась земля.

Никто никогда не держал его так решительно. Так, будто он действительно не был один во всем мире. Задыхаясь, Уильям коснулся ее лица, благоговея перед ней. Благоговея перед тем, что она была и оставалась в его жизни, не смотря ни на что. Пораженный тем, что еще не целовал ее сегодня. Так долго…

— Шарлотта… — прошептал он, задыхаясь еще больше.

По улице снова стали проходить большие группы людей. Они уже стояли на перекрестке с Оксфорд-стрит.

Когда толпа прошла мимо них, кто-то толкнул его в правый бок. Так резко, что Уильям едва не задохнулся. Бросив вперед левую руку, Уильям обнял Шарлотту и прижал к себе в порыве уберечь ее.