Эгоист

— Леди Уитлсфорд, мисс Прюденс, прошу вас проходите.

Он сам проводил их до гостиной, а Шарлотту при этом держал подле себя. Она шла, едва замечая дорогу, отчаянно стараясь не заметить его руку, которой он держал ее, а большим пальцем в какой-то непостижимый момент будто бы невольно погладил тыльную сторону ее ладони, заставив ее поежиться от трепета.

Когда же они оказались в гостиной, он все же выпустил ее. Шарлотта испытала такое облегчение, что едва не лишилась последних сил. Будто они потребовались для того, чтобы бороться с ним. А ведь она только приехала.

Родные Уильяма, его мать, сестры, даже Лидия с мужем, все окружили их и приветствовали с такой теплотой, словно они уже были членами семьи. Лидия болтала без умолку, рассказывая не только о своих детях, но и о том, какой бывает семейная жизнь. Доротея улыбалась и журила дочь, заметив, что так она избалует своих детей. Шарлотта слушала все это и старалась придать своему лицу такое бесстрастное выражение, которое позволит ей держаться и не растерять весь свой арсенал еще до ужина, но и при этом не выглядеть чересчур неблагодарной и недружелюбной.

Затем, когда дворецкий объявил готовности ужина, Уильям медленно подошел к ней. Шарлотта знала, что так произойдет, но не думала, что снова потеряет присутствие духа, едва он оказался рядом с ней. Всё то время, что они провели в гостиной, болтая и ожидая ужина, он стоял в углу, не позволял себя вовлечь в разговоры, молча пил аперитив и внимательно следил за ней. Она чувствовала его взгляд так, будто он касался ее по-настоящему. Как сейчас.

— Прошу, — протянул он ей руку.

Она положила свою ладонь на его согнутый локоть, и они направились в столовую. Большую красивую комнату, увешанную картинами известных английских художников, где приятно горели множество свечей, придавая всему происходящему оттенок какой-то несбыточности и нереальности.

Уильям сидел во главе длинного стола, где напротив него восседала его элегантная и красивая мать, а Шарлотту посадил по правую от себя руку. В самое почетное место.

Итак, ужин начался, и все теперь знали, что он ухаживает за ней.

Шарлотта пребывала в таком напряжение, что боялась прикоснуться хоть к чему-то. Она была уверена, что прольет содержимое бокала, если возьмет его, или ложка выскользнет из пальцев, если она совершит оплошность.

— Мне заверили, что суп очень вкусны, — послышался рядом тихий голос. — Почему ты не ешь?

Сделав глубокий вдох, Шарлотта рискнула посмотреть на него. В свете свечей его лицо обрело какой-то золотистый оттенок, а глаза мерцали бархатным обещанием, вызывая озноб во всем теле. Он смотрел на нее так, что она… никогда не могла устоять перед ним.

— Я… я… — она даже не могла говорить.

Уильям вдруг нахмурился, и выглядел при этом очень обеспокоенным.

— Почему ты так расстроена? Что-то случилось?

Как она могла это объяснить? Сейчас… снова был вечер, когда казалось, что он принадлежит ей, но когда это закончится, и он уйдет, она… Она так часто в прошлом теряла его, что теперь, привыкнув к его взглядам, разговорам, прикосновениям, она просто… Что с ней станется потом?

— Ничего, — ответила Шарлотта, прикусив губу и опустив голову.

— Почему ты лжешь мне?

От изумления она вскинула на него резкий взгляд.

— Я не лгу!

Он спокойно встретил ее недовольный взгляд. Слишком спокойно.

— Я же прекрасно вижу, что ты лжешь. Ты… — Взгляд его вдруг опустился на ее губы. — Ты всегда покусываешь свою восхитительную губу, когда собираешься говорить неправду.

От возмущения она едва не стукнула рукой по столу, но… не могла пошевелиться, не могла дышать, потому что от его пристального взгляда по всему телу разилось просто недопустимое тепло. Как будто он уже поцеловал ее. Не целовал так невыносимо давно…

— Это не так! — попыталась возразить Шарлотта, взяв ложку, чтобы хоть чем-то занять руку.

Он вдруг откинулся на спинку своего стула и улыбнулся.

— Мы можем до утра препираться с тобой, но я все равно останусь при своем мнении.

Шарлотта охватила легкая паника. Не собиралась она сидеть с ним до утра.

— Вы меня не знаете.

Он вдруг снова подался вперед. Взгляд стали серьезными.

— А хотел бы знать. Поверь, я бы отдал все на свете, чтобы узнать, какая ты на самом деле.

Шарлотта едва могла дышать, видя не только искренность в его глазах. Его интерес был… не сиюминутным, не продиктованным только обстоятельствами одного вечера.

Господи!

— Уильям, милый, почему ты мешаешь Шарлотте кушать?

Спокойный голос графини ворвался в сознание и вернул к реальности, где Шарлотта обнаружила, как при всех недозволительно близко склонилась к Уильяму.

Проклиная себя за то, что не в состоянии бороться с румянцем, от которого горело лицо, она выпрямилась и, быстро опустив голову к тарелке, принялась есть, делая вид, будто занята.

Уильям отвернулся от нее и угрожающе посмотрел на мать, у которой был слишком невинный вид.

— Я рассказывал ей о том, какой сегодня вкусный черепаховый суп приготовил наш повар.

Доротея улыбнулась, едва заметно покачав головой.

— Тогда позволь ей самой оценить старания нашего повара.