Эгоист

Шарлотта даже рот открыла от его бесцеремонного вопроса. Не только потому, что поняла, о ком он говорит. Она была разгневана тем, что Уильям заговорил об этом при всех, и хоть говорил тихо, это нисколько не извиняло его. Потому что он смотрел на нее так, будто ответь она положительно, это прозвучало бы как признание в убийстве.

— Как вы смеете!

Он сильнее сжал ее пальцы. Лицо его напряглось, а на щеке под бакенбардам, задергался желвак.

— Так что, Шарлотта, дарил или нет?

— Я даже не стану отвечать на этот вопрос.

Глаза его потемнели.

— Дарил, — быстро заключил он.

Это разозлило ее.

— Конечно, дарил, потому что нормальный кавалер всегда дарит цветы своей даме.

Он прищурился.

— Стало быть, я не нормальный кавалер?

Шарлотта снова дернула руку. Но и тогда он не отпустил ее.

Господи, чего он добивается? Еще одного скандала?

— У вас просто талант тянуть за словами! Я такого не говорила.

Он подался к ней еще ближе.

— А скажи, ты хранишь его цветы так же в своей комнате, как мои?

Она же так хотела просто прийти, просто поужинать, возможно, обменяться несколькими словами, и вернуться домой. Но кажется, всем ее добрым, незамысловатым планам пришел конец.

Каким-то чудом она все же выдернула руку из его пальцев, ощущая на него такой гнев, что ее даже стало трясти.

— В любом случае это вас не касается.

Его взгляд стал острее.

— Сердце мое, это очень даже меня касается!

Она вдруг поняла, что ненавидит его за то, как он называет ее.

— Если вы будете продолжать в таком же духе, я встану и уйду.

Он взглянул на стол, пытаясь отыскать ее руку.

— Ты не посмеешь. Я этого не позволю.

Подошли слуги, которые приносили десерт.

Шарлотта испытала такое облегчение, что едва не расплакалась, когда между ними встал дворецкий.

— Милый брат, — снова послышался веселый голос Лидии. — Ты снова мешаешь Шарлотте насладиться изысканными блюдами нашего повара.

Уильям с таким грозным видом повернулся к сестре, что едва ли не изрыгал пламя.

Шарлотта отвернулась от него. Ей было все равно, если даже он сам сгорит от этого.

— Почему ты вечно суешь свой нос в чужие дела? — почти гневно выпалил Уильям схватив свой бокал.

Лидия не растерялась даже тогда. Осознав, что брата лучше не трогать, она взглянула на Шарлотту.

— Милая, как считаешь, какая черта характера в мужчинах самая невыносимая? — Она снова весело улыбнулась. — Я например считаю, что сварливость самая ужасная из всех.

Как бы сильно Шарлотта ни была зла на Уильяма, даже она понимала, что его терпение не безгранично. Но раз зашел такой разговор, что ж, и она могла высказаться. Тем более ей было, что сказать.

Вздохну и стараясь не смотреть на Уильяма, она наконец произнесла:

— Непостоянство.

И тут же почувствовала, как Уильям повернулся к ней.

— Позволь уточнить, — с деланым интересом продолжила Лидия, сделав небольшой глоток из собственного бокала. — Ты имеешь в виду непостоянство характера или поступков?

— Я имею в виду непостоянство в прямом смысле этого слова.

Шарлотта сделала вид, что не замечает, как напрягся Уильям, почти прожигая ее недовольным взглядом.

— Стало быть, ты считаешь, что мужчины не способны на верность?

Его голос прозвучал низко, осторожно, но гневно.

Она заглянула ему прямо в глаза и спокойно ответила:

— Да.

Ну вот она и сказала, произнесла слова, которые прожигали ее насквозь, почти как его взгляд сейчас. Только от этого ей стало еще хуже, потому что Шарлотта поняла, что допустила колоссальную ошибку, поддавшись порыву и выставив самую свою большую муку на всеобщее обозрение. Явив это ему!

Она хотела провалиться сквозь землю!

Уильям побледнел, а его красивое лицо внезапно исказилось.

Молчание, нависшее над столом, прервала графиня, резко встав.

— Полагаю, что мы все может перейти в гостиную, чтобы выпить чаю.

Все дружно встали.

С облегчением встала и Шарлотта, бросив на стол льняную салфетку и отвернувшись от стола, готовая уйти от Уильяма так далеко, как это возможно.

Но она не сделала и шагу.

Его длинные пальцы сомкнулись на ее запястье.

У нее едва не остановилось сердце, когда она взглянула на него. Он выглядел так, словно не собирался отпускать ее.

И это подтвердилось, когда она услышала его голос:

— Мама, я покажу Шарлотте наш сад, пока не стемнело. Она должна увидеть свои любимые гиацинты, которые ты выращиваешь. Мы вернемся через пятнадцать минут.

Глава 15

Уильям терпел до тех пор, пока не понял, что больше не может.

Он и так вынес достаточно. Слишком долго он ждал ее появления, мечась из угла в угол в доме матери, которая не переставала сыпать на него вопросами.

После той встречи с Шарлоттой на пороге ее дома, Уильям не находил себе места. Ему вдруг стало казаться, что он уже теряет ее, так и не сумев обрести. Мысль, которая казалась ему просто невозможной. Невозможной, потому что он еще никогда прежде не чувствовал такую неодолимую тягу к женщине. Чувствовал одиннадцать лет назад, но это длилось недолго. Невозможным, потому что все эти одиннадцать лет ни одна женщина не вызывала в нем подобных чувств.