Эгоист

Де Крей не переставал изумляться. Ведь до сих пор это он безнаказанно смущал сердца! Что же было в лице, во всем облике мисс Мидлтон такого, что заставило красивого светского сердцееда, насчитывающего тридцать лет и примерно столько же романов, попасться в ее сети? «У каждой пули — свое назначение». И вот предназначенная ему пуля наконец его настигла. Несчастный случай, приключившийся с Флитчем, сыграл роль спускового курка. Лишь после того как раненное навылет сердце пытается возобновить свое биение, обнаруживаются истинные размеры катастрофы. Сердце полковника, едва он позволил себе вспомнить мисс Мидлтон, склонившуюся над его поверженным телом и затем шагающую с ним по дороге к Большому дому, разделило судьбу злополучной фарфоровой вазы. Быть может, все дело в ее речах? Да, но о чем же она говорила? Разве это обычная речь? Нет, это, скорее, мысли, оброненные невзначай. Де Крей ни на минуту не тешил себя надеждой, будто ему удалось ее обворожить; напротив, чары, под которые он подпал, были слишком волнующими, чтобы позволить фатовству поднять голову. Впрочем, его болтовня, видно, пришлась ей по душе. Слов нет, это она заставила забить фонтаном его ирландское красноречие, однако живительные струи этого фонтана заметно освежили и ее душу. Иначе и быть не могло: рядом с таким сухарем, как Уилоби, Клара с ее живым нравом должна была неминуемо сникнуть. А она приметно сникла: ведь она ничем не откликнулась на его попытку поздравить ее с предстоящим бракосочетанием. При одном намеке на это событие улыбка угасла на ее лице. Случай с мистером Флитчем, их полуспор относительно возможности его возвращения на службу в Паттерн-холле, недвусмысленно выдавал ее мнение об Уилоби.

Де Крей вновь ощутил потребность ругнуть своего приятеля. За что он ее терзает? А он, несомненно, ее терзал.

А что, если Уилоби и сам мечтает о разрыве?

При этой мысли в де Крее на секунду проснулся красавец офицер, избалованный вниманием дам, и ему показалось, что сердцу его нанесен не такой уж непоправимый урон; однако, вместо того чтобы забиться сильнее, сердце почему-то слегка сжалось.

Не надо забывать, что в нашем полковнике билось не просто мужское сердце, а сердце мужчины-победителя. Он принадлежал к породе романтических героев, которые упиваются погоней, пленением жертвы и подчинением ее воли своей; отбить ее у соперника, быть свидетелем сомнений и колебаний свежей юной души и в конце концов добрым старым способом сломить ее сопротивление, словом, поймать красотку во всей ее трепетной прелести… А теперь, когда де Крею показалось, что сердце его лишь слегка задето, он мог судить о Кларе хладнокровно: ведь он стремился ее завоевать, во-первых, потому, что свет с восхищением глядит на завоевателя, и, во-вторых, оттого, что самая борьба обычно повышает цену трофея, а победа освежающим образом действует на тщеславие.

Вступать в единоборство с Уилоби ему было не впервой. Бывало, победителем выходил он, бывало — Уилоби.

Огромное состояние и широкий образ жизни давали его приятелю преимущество у самого старта. А с женщинами старт зачастую решает дело. Ну, и, разумеется, удача.

Скачущее сердце полковника де Крея сжалось не долее чем на секунду, — это был всего лишь взгляд через плечо на полном галопе. Очарование, которое представляла Клара для человека его темперамента, точнее говоря, именно для него, де Крея, — хотя бы потому, что на собственном примере он убедился в ее власти над мужским сердцем, — это очарование было залогом того, что она достойна домогательства, даже в том случае, если соперник проявляет готовность ее выпустить.

Он вдвойне удивлялся безумию Уилоби. Его обращение с невестой могло означать только две вещи: либо досаду, либо полное охлаждение. Тщеславие, да и здравый смысл подсказывали, что первое предположение вероятнее. Относительно чувств, которые она питала к Уилоби, де Крей тоже пришел к кое-каким заключениям и решил, что так же точно разгадал и Кларин характер: это был ангел, но ангел, не лишенный лукавства; небожительница, заимствовавшая кое-какие земные повадки. В лексике полковника имелось такое определение, как «резвая кобылка», но было в Кларе — в ее манере держаться, во взгляде — нечто такое, что не позволяло опустить кисть в водосточную канаву, из которой де Крей привык черпать краски для своих повседневных этюдов.

Итак, предстоит выяснить, ошибся ли он на этот раз — впервые в жизни! — или нет. Если не ошибся, у него есть шанс на успех.

Нет ничего бесчестного в том, чтобы спасти девушку от постылого брака. Де Крей попытался было убедить себя, что он оказал бы услугу и Уилоби, да устыдился такого жульничества с самим собой. В конечном результате Уилоби был бы безусловно в выигрыше. Но этой мыслью можно успокоить щепетильное чувство чести лишь задним числом, после совершившегося факта. Покуда же де Крею придется выступить противником Уилоби и вынести косые взгляды света, который обвинит его в вероломстве.