Его уже не ждали

На лесопильном заводе, близ вокзала, студентам ничего не удалось сделать. У ворот лесопилки они встретили знакомого носильщика досок, и тот предостерег студентов:

— С утра нелегкая принесла бароновского управителя. А с ним еще один панок, не иначе как с «орлом». Ходят, принюхиваются… Вы сегодня не заглядывайте туда, лучше заходите в бараки, когда стемнеет.

— Что ж, не все гладко получается, как хотелось бы, — огорчился Тарас. — Пан Авраам, предупредите, пожалуйста, людей, что мы вечером будем.

— Добре, — пообещал рабочий.

Прощаясь с товарищами около Большого костела, Ярослав предупредил, что сегодня вечером он занят и к рабочим в бараки пойти не сможет. Тарас не настаивал, потому что понимал: задержать Ярослава может только важное дело.

Время приближалось к семи. Ожидая своего гостя, Ярослав зажег лампу с широким зеленым абажуром, вставил ее в бронзовую подставку на письменном столе и вошел к матери.

Анна, как просил Ярослав, с утра не вставала и чувствовала себя гораздо лучше.

— Звонят, сынок. Наверно, твой гость.

— Пунктуален! — взглянув на часы, сказал Ярослав и поспешил в переднюю. Не спросив как обычно: «Кто там?», отворил дверь.

— Можно?

— Прошу, прошу.

— Я не один. Со мной ваш сосед.

— Пожалуйста, прошу.

В переднюю вошли Гай и белокурый, ясноглазый Гнат Мартынчук, которого светлая борода делала намного старше.

— Давайте шляпу, плащ, — ухаживал за Гаем Ярослав.

— Познакомьтесь, друже Ярослав, каменщик Гнат, один из наших лучших товарищей. Казначей рабочей кассы. — Затем представил студента: — Ярослав Калиновский, студент.

Каменщик и студент пожали друг другу руки.

— Прошу, — Ярослав провел гостей в свою комнату.

— Видите, как оно иногда бывает. Живете в одном доме, соседи, а до сих пор не поинтересовались друг другом. Ай, Гнат, Гнат! — усаживаясь на диване, пожурил Гай. — Про нашего молодого друга-студента распространяли самые нелепые слухи, а ты слушал, развесив уши, вместо того, чтобы дать отповедь.

— Был такой грех, — набивая табаком трубку, подтвердил Мартынчук. — Будто мою Катрю не знаете! Она первая и подхватила брехню аптекарши, мол новая соседка и ее сынок-студент — хитрые ростовщики. Теперь Катре самой совестно.

Ярослав вспомнил вчерашнее настроение матери и понял, что означали ее скупые слова: «Была одна неприятность».

Его мысли прервал Гай.

— Легковерны, как дети. Какой-нибудь злой язык ляпнет нелепость, а другие повторяют. Что и говорить, немало неприятностей причинили здесь вашей маме.

В соседней комнате Анна невольно прислушивалась к разговору. «Так вот кто помог изменить отношение соседей ко мне!» Чем больше она вслушивалась в голос нового друга Ярослава, тем меньше доходил до ее сознания смысл его слов. Анна была поглощена чисто звуковым восприятием голоса: тембр, интонация, мягкость, теплота, проникновенность…

«Боже, какой знакомый голос!..» Сердце у нее колотилось. Необъяснимая тревога охватила ее.

Голос умолк. Теперь говорил сын… А этот немного простуженный — каменщика. Но третий… Вот он опять заговорил.

Теперь Анне показалось, что удары собственного сердца мешают ей слушать. Вдруг она вся встрепенулась: его голос!

Анна вскочила с постели, готовая броситься в соседнюю комнату, дрожащей рукой ухватилась за стол, чтобы не упасть. Обессиленная, села на кровать.

«Я больна… опять брежу…» — прошептала лихорадочно.

В соседней комнате продолжался тихий разговор.

— Мама сейчас больна.

— Тогда я вас попрошу, друже Ярослав, как только она почувствует себя лучше, познакомьте меня с ней.

— Мама будет рада с вами познакомиться, — уверенно сказал Ярослав. — Маме есть о чем рассказать. Она… — студент запнулся, потом продолжил: — Нет, лучше вы с ней встретитесь… Теперь о главном. Очень хорошо, что здесь присутствует казначей рабочей кассы. Как бы вам сказать? Хочу просить принять от меня в рабочую кассу пятьдесят тысяч гульденов.

Ярослав подошел к письменному столу, открыл ящик, достал десять пачек ассигнаций и положил перед Гаем.

— Деньги по праву принадлежат рабочим.

— Скажите, мой друже, вы с матерью советовались?

— Конечно!

— Я должен написать расписку? — спросил Гай.

— Нет, зачем же?

— Возьми, Гнат, зарегистрируй в кассовой книге как взнос от… — Гай вопросительно посмотрел на Ярослава, выжидая, какую фамилию тот назовет.

— От «Я. Р.», — ответил молодой человек.

— Правильно, так лучше. Не нужно, чтобы, кроме нас, кто-нибудь знал фамилию взносчика. Сумма крупная, и неприятность может быть не меньшей, — усмехнулся Гай, не вдумываясь в значение двух букв, которые означали: «Ярослав Руденко».

— Вот саквояж, положите туда деньги, — предложил студент Гнату Мартынчуку.

Гай встал и начал прощаться.

— Мне пора. Я прошу, пан Ярослав, передайте вашей матери благодарность за то, что она воспитала такого сына.

Ярослав смущенно молчал.

Гнат Мартынчук, успевший уложить в саквояж деньги, тоже встал и, прощаясь, сказал:

— Саквояж утром занесет мой Ромка.

— Пан Ярослав, кто же ухаживает за больной матерью?

— Мама слегла только вчера… Во Львове у пас нет никого из близких…

Гай многозначительно посмотрел на Гната Мартынчука.