Его сын

Постепенно эйфория схлынула, Хетт сел, заставив себя встряхнуться и, едва не постанывая от восторга, попробовал прощупать Силой пространство. Энергия растеклась волной… А потом по нервам ударило непередаваемым ощущением Тьмы. Это было словно удар в висок, Хетт даже головой потряс, пытаясь прийти в себя. Чужая Сила ворвалась в помещение, клубясь плотным тяжелым облаком, открылись двери, и мужчина в изумлении распахнул глаза, не в силах оторвать взгляда от двоих подростков. Ему показалось, что он все еще в оковах, превращающих его в овощ, и все происходящее – лишь бред его измученного сознания. Вошедший первым светловолосый парень в черном окинул его ленивым взглядом голубых глаз. И Хетт еле выдавил потрясенное:

– Скайуокер?

– Точно, – кивнул тот. Стоящий рядом коротко стриженный брюнет хмыкнул.

– Не Энакин, – с сомнением протянул А'Шарад. Подросток рассмеялся:

– Нет. Энакин Скайуокер – мой отец. А я – Люцифер Палпатин-Скайуокер. Его сын.

– Гален Марек, – представился брюнет. – Сын Кенто Марека.

– А'Шарад Хетт.

– Рад знакомству, – светски улыбнулся Люк, небрежным жестом подтягивая к себе стул и присаживаясь. – Долго же вы исполняли роль выставочного образца, судя по всему. Сколько, примерно?

– А какой сейчас год?

Люк назвал дату. Хетт нахмурился:

– Три года.

– Как же это вас угораздило?

Хетт сморщился, потерев гладко выбритый дроидами татуированный подбородок. Мужчину совершенно не смущало, что он сидит в одной больничной рубахе и посторонние видят его лицо, не скрытое маской, и не только.

– Я спокойно жил себе в своем племени, – голос мужчины постепенно наполнялся возмущением, – никого не трогал, ко мне никто не лез, как вдруг неожиданно приперся Кеноби. Начал меня агитировать вступить в ряды борцов против тирании и Тьмы.

Подростки переглянулись.

– Я отказался, у меня своих проблем хватало, а тут еще и чужие навалить пытались. Слово за слово, спор перешел на личности, я не счел необходимым себя сдерживать…

– Дайте угадаю, – прервал его Люк, – вы продемонстрировали, что не такой пламенный воин Света, как ожидалось, и Кеноби в вас разочаровался.

– Можно и так сказать, – развел руками Хетт. – Бой был жарким, Кеноби меня опозорил, – подросток понимающе кивнул, – я решил не искушать судьбу и удалиться. Дошел до Мос-Эспа, почти, а потом… Дальнейшее плохо помню.

– Еще бы, – пожал плечами Люк. – Рабский чип, наркотики в диких дозах, шоковый ошейник и блокираторы Силы. Я вообще удивлен, что вы связно разговаривать можете. О… Держите на память.

С ладони парня взлетел плоский пластиковый диск, размером с ноготь большого пальца, и приземлился на ладонь Хетта. Лицо мужчины закаменело.

– Лично вырезал, – улыбнулся Люк, но глаза его оставались ледяными. Хетт сжал пальцы в кулак, на скулах татуированного лица выступили красные пятна.

– Благодарю.

– Рад был помочь, – снова пожал плечами подросток. – Не терплю рабства.

– Да, я помню, – кивнул погруженный в свои мысли мужчина. Люк хмыкнул и встал:

– Что ж, выздоравливайте. А у меня еще дела есть. Надо кое с кем побеседовать.

– Слизняк? – проницательно прищурился очнувшийся от размышлений Хетт.

– Он.

Двери закрылись, и мужчина прилег, вертя в пальцах чип. Поразмыслить было о чем.

* * *

– Итак, продолжаем упорствовать? – Люк наступил сапогом на рану на хвосте хатта, и Граккус взвыл. Огромная туша задергалась, но все было бесполезно. Гален огляделся, подтянул к себе стул и присел. Вопли хатта заставляли морщиться, но Марек стоически терпел.

Сам Гален ничего не имел против агрессивных переговоров и вообще хорошей драки, боя, потасовки (нужное подчеркнуть), он понимал необходимость допросов в полевых условиях, да и вообще… допросов. Его учили, и не только отец, но и Вос, имеющий в этом огромную практику, парень прекрасно знал, что и как надо делать, но применять не любил, хоть и умел. Однако в данном случае – хоть он пытки и не одобрял – готов был сделать исключение. Достаточно было вспомнить состояние Хетта, когда того доставили в лазарет, и все глупые мысли сразу исчезали.

Имелся тут и другой подводный камень. В отличие от Галена и Корто, Наследник пытать не только умел, но и любил. Как, впрочем, и многое другое. Эту грань своего характера Люк не выпячивал, но и не скрывал, и если подворачивалась возможность – то почему бы и нет? Кроме того, пытаться отвлечь Люцифера от жертвы, в которую он уже вцепился? Совершить такой подвиг и остаться в живых могут только четыре человека в галактике, и он не из их числа.

Гален смотрел в сторону, размышляя на философские темы, хатт орал и булькал, стоящий в углу Энсин переводил, гудел сейбер, которым Скайуокер мелко шинковал хвост слизня. Неожиданно настала тишина, и Марек вынырнул из своих размышлений.

Граккус хрипло, шумно дышал, скребя рукой по полу, в помещении пованивало горелым мясом и потом, даже вентиляция не спасала, Люк, мурлыча очередную любимую арию, просматривал информацию на датападе, отмечая что-то, его заинтересовавшее.