Его строптивая девочка

– Я… Здесь очень мягкий коврик и я просто прилегла на секундочку. – Я глажу рукой светлый коврик, опустив взгляд. Мое лицо начинает гореть, и я это чувствую. Мне жутко стыдно, что я блевала, а затем была так слаба, что просто отрубилась на полу.

– Давай, пойдем в постель.

Мейсон поднимается с протяжным вздохом и протягивает мне руки. Я не тороплюсь принять его помощь.

– Я и сама могу дойти до постели, – деловито заявляю я, запрокинув голову, чтобы видеть его.

Лицо Мейсона становится скептическим.

– Ты уснула возле унитаза. Точно можешь?

– Это все мой сироп! – с чувством оскорбленного достоинства кричу я. – Он со снотворным эффектом. Меня вырубило от него!

– Значит, ты не принимала таблетки? – Подбородком он указывает на пузырек со снотворным.

– Нет.

– Ты просто долго не просыпалась. Я подумал, может ты… – Он замолкает и тут до меня доходит.

Я таращусь на него.

– Ты подумал, что я наглоталась снотворного?!

Мейсон лишь неопределенно дергает плечом.

– По-твоему, я совсем идиотка? Нет, я брала лекарство в шкафчике за зеркалом и видимо просто не вернула эти таблетки на место.

– Ладно, прости, что я так подумал, – с сожалением произносит он.

– Я тебе ни какая-нибудь психопатка, у которой проблемы с кукушкой! – эмоционально возмущаюсь я.

Мейсон смиренно кивает.

– Я знаю.

– Вот и хорошо!

Одарив его недовольным взглядом, я пытаюсь подняться самостоятельно, но меня качает и Мейсон подхватывает меня, не давая упасть. Серьезно, я не в том положении, чтобы показывать характер.

– Когда ты в последний раз ела? – спрашивает Мейсон, когда отводит меня в комнату и помогает лечь в постель.

Я изображаю рвотный позыв.

– Ничего не говори о еде, если не хочешь, чтобы меня на тебя стошнило.

– Тебе надо съесть хоть что-то, – пытаясь сдержать улыбку, мягко возражает он. – Я приготовлю тебе куриный суп.

– Нет, ты не должен мне ничего готовить! – быстро говорю я, когда он направляется к двери. – Я в порядке! Сейчас посплю и буду как огурчик. Иди домой! – Я машу ему рукой.

Боже, какая же я стала слабая!

– Суп, Лиса. Я иду готовить суп, – игнорируя мои слова, заявляет Мейсон.

Понятно, мне его не выпроводить.

– Ну, ладно! Тогда дай мне пульт от телека, пока ты не ушел. Он вон там.

Я указываю на тумбочку, и Мейсон приносит мне пуль. Затем уходит на кухню – очевидно, готовить для меня и не дать мне умереть с голоду. Боже, это так мило! Мои глаза слезятся. Очевидно, от болезни. От чего же еще?

Может, не так и плохо, что есть кто-то, кто позаботится обо мне. Даже если это Мейсон.

Странно так. Меньше недели назад мы были чуть ли не врагами, а теперь он готовит мне куриный суп!

«Оох, блин!»

Выключив звук на телеке, я прислушиваюсь. До меня доносится шум кастрюль. Хотела бы я это увидеть, но так слаба, что ни за что не заставлю себя встать с кровати.

Если, конечно, не случится очередной приступ рвоты.

ГЛАВА 19

ЛИСА

– Где ты научился готовить? – спрашиваю я, осилив половину порции. Суп, приготовленный Мейсоном – великолепный, и не будь я больна, съела бы все подчистую.

– Я с одиннадцати лет жил с отцом, который не знал, как варить яйца. – Он хмыкает: это не похоже на жалобу, скорее факт, который он вспоминает с теплотой. – Вариантов, на самом деле было немного: либо ты берешь и готовишь, даже если сначала это похоже на дерьмо, либо питаешься исключительно макаронами с сыром из пачки.

Мейсон жмет плечами. Он сидит в кресле напротив кровати и мне совсем не хочется, чтобы он уходил, даже если ему и пора.

Последние несколько дней были отстойными. Я болела, рядом со мной никого не было и мне казалось, что все на свете меня бросили. Так одиноко я себя давно не чувствовала.

– Значит, ты сам учился готовить?

Я невольно улыбаюсь, представляя его ребенком в попытке приготовить ужин для себя и отца.

– В свое время я пересмотрел много кулинарных шоу. А еще помогали мамины поваренные книги.

Он откидывается в кресле, вытянув свои длинные ноги. Сейчас он кажется таким расслабленным и спокойным. Атмосфера в комнате сдержано-уютная и мы не обсуждаем нашу последнюю ссору.

Боже, не хочу этого!

– Я тоже готовила, когда маме было плохо, – испытывая смущение, признаюсь я. – Иногда она целыми днями ничего не ела, и мне приходилось буквально заставлять ее. Но это не была настоящая готовка, – быстро трясу головой я. – Я всего лишь брала замороженные обеды и разогревала их в микроволновке.

– Нам обоим пришлось научиться заботиться о себе довольно рано, да? – замечает Мейсон, склонив голову набок.

Я издаю невеселый смешок.

– Похоже на то.

Некоторое время мы молчим и просто обмениваемся взглядами, которые – я надеюсь – знаменуют пока еще хрупкий мир между нами.

Мейсон первым нарушает тишину. Он поднимается, а я испытываю разочарование, беспокоясь, что он уйдет.

– Тебе надо поспать, – забирая подставку с остатками еды, говорит Мейсон.

– Ты уже уходишь? – Это звучит не так невозмутимо, как мне бы хотелось. Разочарование в моем голосе слишком очевидно, поэтому я просто смиряюсь с тем, что так спалилась.

Он улыбается: