Его птичка

Свой вкус не был неприятен, он возбуждал сильнее, пока я обсасывала его пальцы. И от этого меня лихорадило еще больше.

Я стала сжимать член в своих руках сильнее, а затем просто выпустила его на свободу, невольно раздвигая ноги шире.

Там уже был потом, и я ждала ковчег моего «Ноя».

Да, да. Хочу, быстрее.

Ощутить его всего, в себе. Понять, что это не один из бесчисленных снов о прошлом, а реальность, такая сладкая реальность.

Такой сладкий мужчина. Такой вот Рома по фамилии Сладенький.

Его терпкий запах, крупное тело, поцелуи, сильные руки. Я доказывала самой себе, что это не белая горячка.

Прикосновение к половым губам горячей влажной головки было как удар тока, пронзившее мне дефибриллятором сердце.

Три года я словно находилась в летаргической коме, и вот я ожила. Снова зацвели цветы на моем личном засохшем лугу чувств.

Я застонала и выгнулась уже сама, насаживаясь на свой личный «дефибриллятор».

Рома пальцами сжал мою талию, почти смыкая их на пояснице, сдавливая живот, но лишь на мгновение.

Потому что его ждала попка, которую он обхватил двумя руками, пока его губы накрыли сосок, втянули его в рот и стали перекатывать на языке, как сладкую мягкую карамельку.

Он не торопился. Проникал членом медленно, смакуя каждую секунду, а меня этим доводил до исступления.

Еще. Немного.

— Так тесно, Аня, так охуенно тесно.

Моя плоть как родная приняла его член, обхватила в тугое кольцо, и Рома дернулся, утробно застонав, когда добрался-таки до матки, почти полностью засунув член в меня.

Так мы и лежали, наполненные похотью и желанием, что вылилось в это мгновенное безумие, называемое животным совокуплением.

И это в первую за три года встречу.

Трудно было поверить, что я снова чувствую этот член в себе, прижимаю это тело, дрожу, целую эти губы и упиваюсь жгучим ощущением забытого наслаждения.

Самообладание уже давно было где-то похерено в глубинах сознания, а голова пуста, как мыльный пузырь.

Остались только инстинкты, желания, похоть.

Он. И я. Под ним.

Глава 25

Пружина внизу живота скручивалась сильнее, и я всхлипнула. Нега была невыносимой, а по щекам от напряжения потекли слезы.

Теперь очнулся и Рома, тяжело дыша и продолжая держать во рту сосок. Он переключился на другую грудь, так резко, что я вскрикнула, и стал двигаться глубокими толчками.

Медленно, натужно, назад и резко обратно. Медленно… и резко. И снова. И снова.

Это чередование заставляло меня подрагивать, дрожать и стонать, закидывая голову назад и оттягивая его волосы пальцами.

По нервным окончаниям словно кто-то водил оголенным электрическим проводом, и все это шло в мозг.

Я не хотела, чтобы все это заканчивалось, но терпеть эту сладкую боль больше не было сил. Я провела руками по телу Ромы, пусть и полностью одетого, но не менее возбуждающего.

Он перестал терзать мою грудь и напал на губы. Какой же это кайф. Ласкать языком эти твердые прохладные губы, упругий язык. Делать это все снова и снова, чтобы доказывать самой себе.

Я не сплю.

Он настоящий, и его член во мне, что увеличивал скорость, настоящий.

Рома крепче взялся за мою задницу, сжал ладонями и, не прекращая жадного поцелуя, стал меня на себя насаживать.

Резко. Горячо. Грубо.

Наши тела были единым целым, соприкасались с каждым пошлым ударом, звук которого смешивался с нашими тихими полустонами-полурычаниями.

Каждый толчок отдавался в мозгу приливом крови, и я вскрикивала ему в рот и сжимала пальцы уже на крупных плечах.

Мне хотелось еще быстрее. Грубее. Я хотела. Чтобы эти чувства навсегда остались во мне. Чтобы Рома навсегда остался во мне. Со мной.

И он без слов понимал меня.

Стал двигаться резче, острее проникать, вталкиваться рывками. Пронзать снова и снова.

Совершая ритуальный обряд посвящения в свою религию. Но это было лишнее. У моего тела давно был бог, и сейчас он вернулся и доказывает свою власть. Снова и снова. Обжигает поцелуем, заново выжигает клеймо.

Но это не могло продолжаться долго. Я ощутила, как близко взрыв удовольствия. И сколько бы я его внутренне ни оттягивала, сотрясаясь от мощных, остервенелых толчков Ромы, он ворвался в сознание и поглотил меня звуковой волной.

— О, Рома-а, — вскричала я, впиваясь в его рубашку ногтями и слыша треск ткани, зная, что и на коже останутся следы. Мои следы.

Я задыхалась в собственном безумии, чувствуя, как Рома таранит меня на немыслимой скорости, его рычание слилось в единый стон, а в следующий миг он вошел в меня настолько глубоко, почти достав до матки, что я дернулась.

О господи!

Оргазм меня не отпускал. Держал в своих лапах и тряс, пока сперма мощным потоком заливала мне лоно.

Почти в тот же миг, когда оргазм схлынул, меня выбросило, как рыбу на берег, осознание своего позора и погибели.

Я раскрыла глаза, понимая, что сейчас произошло.

О, боже, боже, боже!

Я трахалась с Ромой!

Я. Трахалась. С Ромой.

Отдалась ему со всем возможным удовольствием на пыльном полу какой-то подсобки. С тем, кто не только предал меня, но и игнорировал призывы о помощи.

Кто уже давно находился в отношениях с чужой женщиной.

Кто даже не удосужился раздеться.