Его одержимость

Сглотнула ком в горле и сморгнула набегающие слезы.

Рому подстрелили по моей вине.

Если бы не он…

Всхлипнула, ловя на себе неодобрительный взгляд девушки.

Он специально заслонил меня собой, чтобы тот, кто стрелял, не смог причинить нам с сыном вреда. И не важно, был ли он замешан в похищении, мне плевать!

Но теперь я с кристальной ясностью осознала, что не хочу его терять. Не смогу потерять.

Все те годы, что мы провели порознь, лишь укрепили во мне уверенность, что так, как его, я никого никогда не любила. Он один был моим наваждением. Моим помешательством. Моей одержимостью.

И убегала я не от него, а от самой себя. Но зачем?

Вместо того, чтобы страдать вдали от любимого, нужно было просто сдаться ему.

– Прижмите крепче, он и так много крови потерял…

Вздрогнула, когда девушка-фейсер протянула мне чистое полотенце. Я отдала ей второе, и с жутким, выворачивающим наизнанку чувством страха поняла, что с него тонкими струйками стекает кровь.

Бордовая, почти черная, до жути густая кровь, пропитавшая тряпку насквозь.

Стиснула чистое полотенце и надавила на рану, стремясь хоть немного уменьшить поток.

Рома захрипел, а потом медленно заморгал. Но это было скорее неосознанно. Он выглядел таким слабым, что я не была уверена, что он дождется скорой.

Господи! Только не это! Я не вынесу, если потеряю и его… Только не Рому.

– Лера, – он не сказал это, скорее выдохнул мое имя, и я подняла взгляд на затуманенные глаза любимого. – Ты в порядке?

Закивала, чувствуя, как по щекам льются соленые капли.

Промычала что-то в ответ, ощущая, как сердце сжимается от любви и горечи. Руки потряхивало, пульс скакал, горло сдавил спазм, мешая вытолкнуть из него слова.

– А сын? – Рома перевел взгляд на Андрюшку и снова на меня.

Дождавшись очередного кивка, он обессиленно прикрыл глаза, а я снова заплакала, боясь, что он больше их не откроет.

– Ром. Рома… Рома! – неверными губами я произносила его имя, но он не слышал. Вглядывалась в бледное лицо, стремясь увидеть хоть малейшие признаки сознания, и, не найдя их, снова разрыдалась.

– Пожалуйста, не бросай меня. Не уходи!

Всхлипы рвали душу, глаза ничего не видели из-за гребаных слез, а горло, сдавленное спазмом, не пропускало воздух, и я начала задыхаться.

В мозгу возник образ Кремлёва в тот самый день, когда он вернул мне документы, и я поразилась ясности, с которой вспомнила его последние слова…

Пророческие слова.

Ты погубишь меня, Лера. Но я готов принять такую смерть, если ты будешь рядом.

Глава 29

Лера. Воспоминания

Такси остановилось около элитной многоэтажки, и я вышла на промерзший тротуар. Здание светилось сотнями окон, которые как косые взгляды прожигали дыру в моем сердце.

Последний раз.

Он обещал, что больше не станет делать этого со мной.

Консьерж приветливо кивнул, и я, бросив в его сторону вымученную улыбку, прошествовала к лифтам. Их зеркальная поверхность отражала хрупкую фигуру, укутанную в черное пальто.

Последний раз.

Створки лифта бесшумно разъехались, и я ступила в просторную кабину. Всюду зеркала. А мне не хотелось смотреть.

Что я там увижу?

Лицо изменщицы, обманывающей мужа?

Взгляд не отрывался от пола, а мысли громоздились одна на другую.

Неужели это конец?

Если да, то это хорошая новость. Больше не хочется участвовать во всем этом. А что, если нет?

Вдруг он обманет, нарушив слово?

Хотя, наверное, странно верить на слово шантажисту.

Но об этом позже.

Площадка верхнего этажа была пустынной. Стояла зловещая тишина, нарушаемая лишь стуком шпилек о мрамор.

Последний раз.

– Проходи…

В дверном проеме показалась фигура хозяина дома, и я, перешагнув порог, дрожащими руками стянула пальто.

В квартире было тепло, но я почувствовала озноб, заставивший каждую клеточку тела напрячься.

Вздрогнула, когда он забрал верхнюю одежду из моих рук.

– Идем.

На долю секунды показалось, что он напряжен так же, как и я, а может, чуть больше, но это же абсурд. Именно он хозяин положения, у него нет причин нервничать.

Кивнула, и двинулась за своим палачом в сторону спальни.

Последний раз.

Сейчас все ощущалось иначе. Атмосфера словно потрескивала, отчего мелкие волоски на теле приподнимались.

Не могу объяснить, с чем это связано, но чувствовала себя странно. Вина и стыд смешались с ощущением неуместной грусти.

– Тебе холодно? – кажется, он заметил мое состояние, и я торопливо мотнула головой.

Произнести вслух не могла, говорить не хотелось. Совсем. Казалось, если заговорю, нарушу еще одно негласное правило.

В груди, под ребрами ржавым гвоздем скребло дурное предчувствие.

Что-то не так.

Ответ я получила через секунду после того, как массивная фигура скрылась в спальне, и я вошла следом.

Это что, шутка?

На столике у подножия кровати стояла бутылка шампанского и два бокала, а рядом тарелка со спелой клубникой, на которой все еще поблескивали капли воды.

– Чёрное, – Кремлёв приблизился и замер в нескольких сантиметрах от меня. Он почти касался меня своей грудью. Сделай один из нас глубокий вдох, и тут же ощутит прикосновение.