Его одержимость

– Лера! Хватит! – он рыкнул мне на ухо, но я продолжала биться в его хватке, и Рома перехватил меня второй рукой, буквально впечатывая лицом в стену. – Я не похищал его, слышишь? Это подстава!

Сверху послышались крики и возня, а потом раздался плач ребенка.

Кремлев дернулся, когда до его ушей донесся крик, и чуть ослабил хватку. Это дало мне возможность оттолкнуться от стены и, воспользовавшись его растерянностью, рвануть наверх.

Коридор был пуст, но дверь спальни открыта настежь. Я ввалилась в нее, и взгляд уперся в спину фейсера, вдавливающего какого-то мужика мордой в пол. Второй заворачивал еще одного, а в углу, свернувшись калачиком, сидел мой сын, рядом с которым опустилась на колени девушка в костюме.

– Мама!

Андрей рванул ко мне, не обращая внимания на крик психолога. Фейсер, скручивавший руки одному из похитителей, растерялся, и на долю секунды отвлекся на толкнувшего его ребенка.

Сынок врезался в меня, и одновременно с этим я почувствовала удар сзади, из-за чего буквально рухнула на пол, придавливая собой сына, и почувствовала тяжесть огромного тела, которое накрыло меня сверху, когда прозвучал еще один выстрел.

А потом наступила оглушающая тишина.

Она звенела в ушах, давила на мозг, заставляя жмуриться от боли. Ощутила во рту привкус железа, но не знала откуда. Андрюшка подо мной заерзал, и я попыталась стряхнуть с себя чье-то тело, но сделать это было непросто. Ощущение, что оно вмиг потяжелело, и теперь без помощи посторонних мне от него не избавиться.

Андрюшка снова зашевелился, и тут я ощутила, как стало легче. Тело скатилось с меня, и я смогла приподняться на локтях, рассматривая заплаканное лицо ребенка.

– Ты как, малыш? – задала вопрос и поняла, что почти не слышу свой собственный голос. Как будто он доносится издалека. И какой-то чужой. – Где-то болит?

Сын помотал головой, и тут его нижняя губа задрожала, и он рухнул в мои объятия и зарыдал. Всхлипов я не слышала, чувствовала, как его маленькое тело содрогается от рыданий. Стиснула в руках маленькую фигурку и ощутила, как глаза наполняются слезами.

Господи! Никогда! Никогда больше не выпущу маленькую ручку сына из своей! Какой же дурой я была! Если бы знала, как легко могут украсть ребенка, ни на минуту не оставила бы его без присмотра. Мне повезло, что я все-таки нашла его. А ведь бывают случаи, когда дети пропадают без вести! И это очень страшно!

Не заметила, как разрыдалась, уже не сдерживаясь, и чувствовала, как страх постепенно отступает. Андрюша со мной, значит, теперь все хорошо!

– Да, машину на сорок пятый километр на Калинин. Болдинские дачи. Да. Ждем, – один из присутствующих выругался и сплюнул на пол. – Гребаный огнестрел! Задолбаемся теперь отписываться. Затаскают по начальникам нахер!

– Заткнись, Вова. Иди лучше проследи, чтобы никто не вошел. Семёнов с этой задачей не справился…

Стерев с лица остатки слез, огляделась. И застыла. Рома лежал чуть поодаль от меня, а над ним склонилась девушка-психолог. Одной рукой она прижимала к его груди уже изрядно пропитавшуюся кровью тряпку, а второй мерила пульс на его запястье.

Пульс. Мерила пульс.

– Что с ним?

Девушка вскинула на меня многозначительный взгляд и снова опустила глаза на часики на своей руке.

В комнате, кроме нас четверых, никого уже не было. Видимо, фейсеры вывели остальных участников, и я, сжимая в руках сына, рискнула задать вопрос.

– Кто стрелял? – ответом мне была тишина, и я сделала еще одну попытку. – С ним все в порядке? Скажите!

Взгляд девушки метнулся ко мне, и она заговорила, косясь на ребенка в моих руках.

– Пуля прошла навылет, но нет гарантии, что никакие жизненно важные органы не задеты. Если доживет до приезда скорой, то у него будет шанс.

Ее спокойный голос вышиб остатки воздуха из моей груди, и я закусила губу, пытаясь взять себя в руки.

Взгляд не отрывался от лежащего на полу Кремлёва: неестественно белая кожа покрыта испариной, синюшные губы чуть приоткрыты, чтобы впускать в легкие кислород, которым, казалось, он забыл, как дышать.

– Он дышит? Помогите, пожалуйста, помогите ему!

– Дышит. Но слабо. Я ничего не могу сделать, пока…

– Аптечка! – в комнату влетел мужчина, один из тех, кто скрутил похитителей Андрюши. Он поставил небольшой чемодан на пол, рядом с телом Кремлёва, и заговорил, переводя взгляд с коллеги на нас: – Реанимация едет, дом оцеплен. Скоро наши подтянутся, так что лучше увести отсюда пострадавших.

– Как только ребенка осмотрит скорая, мы уедем в управление. Там и побеседуем, – девушка не отрывала взгляд от чемоданчика, в котором рылась в поисках… чего?

– Зажмите, – короткий приказ, и я не сразу сообразила, что она обратилась ко мне. Вскинула голову, осознав, что мужчина давно вышел, и, аккуратно пододвинувшись к Роме, прижала пропитанное насквозь полотенце к его боку.

Девушка вынула из аптечки прозрачную ампулу и, отломив горлышко, начала набирать жидкость в шприц.

Андрюша затих в моих руках, и мне показалось, что он уснул. Может, оно и к лучшему. Не нужно ему видеть, как рядом истекает кровью человек.

Человек.

Его отец.