Его море

– Если честно, я не думал, что мы с Макаром и правда станем друзьями. Мои интернет общения всегда быстро заканчивались. Либо я забывал отвечать, либо меня начинали игнорировать, но с Макаром легко: он не осуждает мои трусливые поступки, а я – его жажду зарабатывать все больше и больше. Он неплохо получает на переводе текстов на немецкий язык и подрабатывает чем-то еще, но об этом почему-то никогда не рассказывает подробно, и мечтает стать врачом. Не для того, чтобы приносить пользу обществу и лечить людей, а чтобы устроиться в хорошую частную клинику. Со временем наше общение стало настолько комфортным, что мы можем рассказать друг другу все, что думаем или хотим сделать и при этом не бояться быть осмеянным или непонятым. Просто потому, наверное, что в какой-то степени нам друг на друга плевать. Я не умею сопереживать в полной мере тому, кого нет рядом. Он, я так думаю, тоже.

– А про меня ты ему рассказывал?

Анис кивает, опустошая за раз полстакана пива. Хмельной напиток идеально подходит к жаре, от которой на подмышках футболки начали проступать влажные следы. Анис невольно реагирует на мои слова, опустив взгляд и тут же неловко сжавшись.

– Можешь умалчивать хотя бы про такие вещи? Спасибо хоть, что в туалет со мной не ходишь!

– Если хочешь выглядеть идеальным, то, прости, ты попал не в ту историю! – Под натиском сомнения, моя уверенность к концу фразы сходит на нет. – А вот свою историю ты так и не дорассказал: как Макар отреагировал на то, что ты меня слышишь?

– Никак. Мы не обсуждали с ним это, потому что следующим утром я проснулся обычным человеком. У меня иногда бывают, вспоминается что-то из прошлого и оно настолько размытое и нереальное, что сложно понять, было это на самом деле или нет. Раньше такое происходило с очень старыми воспоминаниями, которые могли быть давным-давно просмотренной сценой какого-нибудь фильма или частично въевшимся в память отрывком сна. Я, например, до конца не уверен, что в детстве мама водила меня в океанариум. В памяти есть четкое воспоминание, как мы с ней таким же жарким днем, как этот, ели ванильное мороженое и смотрели на яркие кораллы и медуз, больше похожих на подводные грибы. Вот только океанариумов в нашем городе нет и никогда не было, а в другой город мы ездили лишь один раз, но тогда мне уже было пятнадцать, а мальчику из воспоминания не больше семи лет.

«Пиво быстро нагрелось и для того, чтобы утолить жажду, мне приходится выпить оставшееся залпом» – я впервые слышу мысли Аниса настолько громко и четко. И впервые он сам описывает свои действия.

Анис просит повторить напиток, и, не отрывая взгляд от одинокого ромашки в маленькой вазе посреди стола, разламывает вилкой сухую котлету. Он знает, что я все вижу и все понимаю. Не жара заставила его залпом допить пиво, хоть солнце и висит, словно лампочка, посреди безоблачного неба, скрывая тени людей под их же подошвами и даже для полудня греет слишком сильно, а ложное воспоминание, но будь оно настоящим, то по сердцу било бы куда больнее.

– На счет тебя я тоже тогда подумал, что это всего лишь ложное воспоминание. Да и выглядело, честно говоря, так, будто я сам это все придумал. Какой-то голос в моей голове – самому смешно – причем все еще! Только рассказ Глеба о прошлом дне делал тебя реальностью. Очень сомнительной реальностью. Поэтому, раз больше я тебя не слышал, то решил рассказать Макару о случившемся, как о странном сне.

Второй стакан пива опустошается наполовину. Анис хмурится, потирая виски. В такую жару, когда столбик термометра вот-вот разорвет от перегрева, темное пиво способно разморить не хуже виски без коллы.

– А если я снова пропаду, навсегда или на время – не важно, ты так же попытаешься придумать кучу причин, чтобы сделать обыденным невозможное?

– Второй раз это уже не сработает. В тот день я думал, что ты больше не вернешься. Но если ты пропадешь сейчас, то я, зная, что в один из дней могу снова тебя услышать, буду ждать возвращения. Потому что так легче. Потому что один раз я уже услышал тебя после долгого перерыва.

Собственные слова не смущают Аниса. Он прекрасно знает, что подтекст сказанного неоновой вывеской маячит перед моими глазами: не потому Анис будет ждать, что моя компания ему приятна и не потому, что так быстро прикипел ко мне. А потому, что мое присутствие придает ему смелости в мыслях и поступках.

– Мило, – я слабо улыбаюсь. – И очень искренне.

Неловкость за сказанные слова нагоняет Аниса с опозданием и он, отодвинув пустую тарелку, отвлекается на окружающий его мир.

Полуденное солнце нещадно палит, размаривая и без того поддавшегося алкоголю Аниса. Его мысли сумбурно сменяют друг друга, то уговаривая вернуться домой, то умоляя бежать сломя голову из места, где так и не смог прижиться за долгое время.