Его любимая кукла

Ему сейчас было совершенно плевать на то, что он будет вынужден взять на борт запрещённый груз. Было плевать на то, что она предала его дело, которому он служил всю жизнь. Все это было такой мелочью по сравнению с тем, что она оказалась вовсе не той, за которую он ее принимал. Не той, что разбудила в нем все, что он так старательно в себе похоронил после развода. И что теперь снова превратилось в пепел без права на возрождение. Потому что этой ошибки он больше не повторит никогда. С него уже хватит.

Роман смотрел на нее, сжимая руки в кулаки и не мог поверить до конца тому, что она сказала. Сказала словно бы заученно, слишком спокойно для того, чтобы это могло быть правдой. Но как бы там ни было, неизменными оставались простые факты: она ему лгала. Неважно, в чем, но – лгала. И если продолжала делать это даже теперь – совершенно очевидно, что он для нее не значил ничего. И мучить дальше ни себя, ни ее, не было никаких причин.

– Ты знаешь, где выход, – сказал он равнодушно, разворачиваясь к ней спиной.

Это был конец. Абсолютный конец того, что существовало только в его воображении.

Зря она надеялась, что он поступит как Виктор. Зря считала, что способна снести всё, потому что безразличие, с которым Роман произнёс эти четыре слова, причиняло страдания гораздо большие, чем это  делали побои мужа. Боль физическую вынести было можно, боль душевную от того, каким стал Королёв – нет.

Но на смену ей пришло ледяное спокойствие. Мифическая свобода, купленная у бывшего мужа слишком высокой ценой, сейчас порождала внутри Арины уродливую эйфорию. Она верила, что это конец, что ей удалось выторговать для Кирилла свободу, пусть и такой чудовищной ценой. Она верила, что глядя на эту свободу сможет быть счастлива. По-своему, но всё же счастлива.

– Мне очень жаль, – выдавила из себя, развернувшись, и быстро, будто боялась передумать и остаться, наплевав на всё, вышла из кабинета.

Рядом с Королёвым она вообще чувствовала себя слишком уязвимой. То, что он порождал в ней, понуждало Арину порой сомневаться, так ли она права в своём выборе. А он ведь этот выбор мог стоить жизни её сыну, если бы она неправильно сделала хоть что-то.

Вернувшись в свою комнату, она принялась быстро бросать в сумку вещи. Королевская комната, которую заняла несколько дней назад, сейчас показалась слишком чужеродной. Она не имела права её занимать. Она не имела права занимать хоть какое-то место в жизни Романа. Она вообще ни на что не имела права…

Уходила Арина тоже быстро, будто воровка, укравшая у судьбы слишком многое. Долго шла пешком, пока за ней не приехало такси, и старательно отгоняла от себя мысли о Королёве. Она не плакала – люди с мёртвой душой просто не умели плакать. Теперь у Арины был лишь один путь – поехать к родителям и Кириллу и сбежать с сыном куда глаза глядят. И поверить в то, что на этом Виктор остановится.

Самообман, но он давал ей возможность дышать.

Самообман… Но он давал ей то, в чём она так отчаянно сейчас нуждалась – силы.

Часть 2. Глава 5

– Мама… мам… а глаза могут плакать из-за солнца? – встревоженно спросил Кирилл, и только тогда Арина смогла вынырнуть из своих воспоминаний, понимая, что не смогла сдержаться и не заметила, как на глазах выступили слёзы.

– Могут, – солгала сыну, плотнее запахивая полы пальто. – Ты наигрался?

Они гуляли в небольшом сквере неподалёку от дома – так было легче добежать до него, если бы вдруг их нашёл здесь Виктор.

С того момента, как она видела Романа в последний раз, миновало несколько дней. И не было ни одного из них, чтобы она не вспоминала. Как и не было ни минуты, когда бы она не боялась. Страх был повсюду – Арина вздрагивала, когда звонил сотовый. Когда соседка приходила к матери выпить чаю вечером. Когда шла по улице и кто-то громко смеялся рядом. Она боялась каждую минуту и понимала, что так больше продолжаться не может.

Денег на ту жизнь, которую она хотела обеспечить родителям и сыну, у неё тоже не было. Потому приходилось строить новые планы, и она совсем не была уверена в том, что они сбудутся. Всё, что удерживало её разум на поверхности, было связано с Кириллом. Ей было так отчаянно жаль себя и сына, что порой она не могла сдерживать слёз. Маленький мальчик, которому она хотела обеспечить счастливое детство, сейчас был вынужден снова бежать вместе с ней неизвестно куда. И если сейчас Кир воспринимал это как приключение, что будет, когда ему придётся пойти в школу, она не знала.

Не придётся ли ей снова и снова срываться с места и куда-то ехать? Что будет чувствовать сын, когда ему придётся менять города, школы, друзей? Что она вообще сможет ему дать?

– Наигрался. Мы пойдём домой?

– Да. Бабушка и дедушка уже заждались.

Она поднялась со скамьи и протянула Киру руку. В неё скользнула маленькая тёплая ладошка, и Арина крепко сжала её, неспешно направляясь к дому. И каждую минуту оборачиваясь, на случай, если за ними следили.