Его любимая кукла

Арина говорила себе, что это всего лишь попытка попробовать предугадать, что ждёт её после, когда Королёв снова велит ей прийти к нему. Вряд ли его фантазии относительно секса с ней ограничивались эпизодами, подобными тому, что был ночью.

Он сделает это сегодня? Например, после ужина прикажет ей быть у него в спальне к десяти вечера. Или, напротив, предпочтёт сделать паузу в «прочих поручениях»?

Погружённая в эти мысли, она рисовала на снегу какие-то хаотичные узоры носком ботинка, и не сразу заметила, что Роман не один. Рядом с ним находилась женщина, с которой они беседовали в нескольких метрах от Арины.

Она всмотрелась в её силуэт, но быстро отвернулась, почувствовав то, что была совсем не должна испытывать. И сразу следом в голове появился ещё один вопрос: «Что если у Королёва есть та, с кем он встречается и кто может по праву называть себя его женщиной? Или даже невестой?». А она – всего лишь приятное развлечение, игрушка по контракту для удовлетворения его потребностей.

Впрочем, Арину совсем не должно было волновать подобное. Но почему-то волновало.

Королёв окликнул её, и Арина с удовлетворением поняла, что компания незнакомой ей брюнетки ему неприятна. А после того, как Роман назвал саму Арину своей женщиной, удовлетворение смешалось с удовольствием, невольно появившимся там, где быстрее забилось сердце.

Она не смогла удержаться от улыбки, но быстро взяла себя в руки, возвращая на лицо непроницаемую маску. Это всего лишь её работа. Королёв и его желания – работа, которую она будет выполнять без лишних вопросов. Почему же сейчас совсем не получается относиться к этому только так?

– Я бы хотела немного прогуляться. С вами, – уточнила она, хотя и без того уже пробыла на улице за этот день больше времени, чем за последнюю неделю.

Она помолчала, так и продолжая путь по набережной, раздумывая о том, стоит или нет задать вопрос, который занимал все её мысли. И когда поняла, что не сможет сдержаться, уточнила тихо, равнодушным, как ей самой показалось, тоном:

– Что это была за женщина?

Если бы Роман сейчас мог идти рядом с Ариной, то от раздавшегося вопроса непременно бы замер, как вкопанный. Хотя, наверно, в этом не было ничего, кроме банального женского любопытства. Или наоборот – было слишком многое?

Не думала ли Арина, что он, наняв ее себе в любовницы, мог развлекаться ещё с кем-то на стороне?

– Никто, – ответил Королёв. Коротко, без подробностей, но – максимально правдиво. Анна уже давно действительно была для него никем.

– Не знаю, что вы подумали об этой встрече, Арина, но хочу кое-что ещё пояснить, – неторопливо, словно тщательно взвешивал каждое слово, продолжил Роман. – Я говорил, что пока вы работаете на меня –  принадлежите только мне. Думаю, вам следует знать, что на это время и вы для меня – единственная женщина. Я не собираюсь путаться с кем-то ещё. Даже если бы под окном собралась толпа желающих, что в моем нынешнем положении возможно вряд ли, – усмехнулся он с непрошеной горечью, которую Арина, как надеялся, не заметила.

– Я ничего не подумала, – соврала она, пожимая плечами, что Королёв видеть не мог. Но, вспомнив, что обещала ему не лгать, поспешно добавила: – Вернее, я не знала, что думать. Это могла быть ваша девушка, невеста, подруга. Кто угодно. И она не имеет ко мне никакого отношения. И дела мне до неё быть не должно.

Арина отчаянно ругала себя за то, что испытывает от слов Романа какую-то необъяснимую радость, но ничего не могла с ней поделать. Да и не хотела. И хоть подобные отношения, какие у них были с Королёвым, нельзя было назвать ни обычными, ни идеальными, ей уже они принесли гораздо больше удовольствия, чем те, что она до сих пор вспоминала как кошмар наяву.

– Дела мне до неё быть не должно, – повторила она, и призналась неожиданно даже для самой себя: – Но было. И я рада, что вы… тоже принадлежите только мне на то время, пока я на вас работаю.

Он нахмурился, услышав то, что она сказала. Пусть даже причиной этого была ревность, в которой Арина практически открыто призналась и которая льстила ему теперь, когда понимал, что ревновать человека в инвалидной коляске довольно нелепо. Если бы не деньги, за которые мог позволить себе нанять любовницу, то, будучи инвалидом, бесплатно был бы не нужен совершенно никому. В том числе и идущей позади женщине.

Но гораздо сильнее этой странной радости, что его ещё можно ревновать, было совсем другое чувство – то ли злость, то ли досада от того, кем она его, похоже, считала. Резко затормозив, он развернул кресло, оказываясь к Арине лицом и, глядя ей в глаза, отчеканил: