Его банан

Я вздохнула. Я не собиралась идти туда и представляться. Я решила подождать, пока Уинстед не уйдет. Тогда я смогу поговорить с Хэнком наедине и сообщить ему плохие новости. Принимая тот факт, что отказываюсь от статьи, я чувствовала, что отпускаю часть себя.

Мне было стыдно за то, что я почти не искала какую-либо информацию о Брюсе, когда поняла, что у меня к нему чувства. Я ощущала себя глупой маленькой девочкой, которая не заслуживает работы в журналистике. В конце концов, я наконец-то получила настоящее задание и все испортила. В прямом и переносном смысле.

Мое сердце остановилось, когда Хэнк посмотрел в мою сторону и его глаза загорелись. Он указал на меня, что-то сказал мистеру Уинстеду, и они оба направились ко мне.

— Могу я использовать тебя как живой щит? — спросила я Кэндис, но когда повернулась, чтобы посмотреть на нее, она быстро направлялась к своему столу.

Уинстед и Хэнк подошли ко мне с выжидающими улыбками. Хэнк, со своей стороны, выглядел так, словно надеялся, что я не поставлю его в неловкое положение. Уинстед же наоборот выглядел так, будто думал, что я собираюсь пролить самую сочную грязь, которую он когда-либо слышал о Брюсе и его брате.

— Значит, ты наш тайный агент? — спросил Уинстед. Он был похож на Санта-Клауса, но со странно высоким голосом и темными глазами-бусинками.

— В ваших устах это звучит гораздо красивее, чем есть на самом деле, — сказала я, нервно смеясь.

— Не надо себя недооценивать, Нат. Ты устроилась на работу как ни в чем не бывало. Уже больше двух недель там. Это не пустяк.

Я заставила себя улыбнуться.

— Ну, это не так уж и впечатляет.

— Итак, — спросил Уинстед. — Прогресс есть, я полагаю?

— Вообще-то я хотела спросить, не могли бы вы рассказать мне подробнее, почему вы подозреваете братьев Чемберсонов в коррупции, — уточнила я.

— Позвольте дать тебе небольшой совет, как один журналист другому, — влез Уинстед. Я заметила выражение лица Хэнка, которое, казалось, говорило о том, что он так же, как и я, знал, что Уинстед не имел никакого дела к журналистике, но все равно делал все возможное, чтобы выглядеть нетерпеливым и восприимчивым. — Не забывай, что это твоя работа — исследовать предмет статьи, а не того, кто ее тебе поручил.

Я натянуто улыбнулась. Это был явный отказ отвечать на мой вопрос.

— Ну, я спрашиваю только потому, что не видела в «Галлеоне» даже намека на коррупцию. Возможно, если бы я торчала там месяцами, я бы, в конце концов, что-нибудь услышала, но я не хочу и не могу, так как просто не смогу прожить месяцы без оплаты. Гонорар за статью даже близко не покроет моих расходов в течение этого времени.

Уинстед развел руками и посмотрел на Хэнка.

— Тогда заплати женщине столько, сколько ей нужно, — он полез в карман пиджака за чековой книжкой. — Сколько тебе нужно для этого дела? Две тысячи? Пять?

От того, как небрежно он бросил такие ошеломляющие суммы денег, у меня перехватило дыхание. Бог свидетель, деньги мне не помешают, но в то же время речь шла уже не о журнальной статье. Не имело значения, как сильно я жаждала признания и уважения, которые придут с такой статьей. Дело было в Брюсе, и не было цены у того, чтобы предать его или предать его доверие, продолжая играть в эту шараду.

— Извините, — я покачала головой. — Я…

Это был тот самый момент, когда Вселенная решила выбрать самый неудачный момент в истории моей жизни. Когда я протянула руку, чтобы оттолкнуть чековую книжку обратно мистеру Уинстеду, я увидела Брюса Чемберсона, стоявшего всего в нескольких футах от меня.

— Тебя не должно было быть в городе, — выдохнула я. Я поняла, что моя рука на чековой книжке, и отдернула ее, как будто меня поймали на краже. — Боже, Брюс. Я могу все это объяснить!

— Тебе и не нужно, — сказал он, и это разбило мне сердце, когда я услышала холод в его голосе. — У тебя есть счета, которые нужно оплачивать, и ты делала то, что нужно, чтобы их оплатить, — он вынул из кармана пиджака чек и протянул мне. — Это справедливая плата за то время, что ты работала моим стажером, включая сверхурочные. Мне пришлось прикинуть некоторые цифры, и я не включил два часа твоего времени, потому что, технически, мы не работали.

При этих словах по моей коже пробежали мурашки. Он говорил о двух случаях, когда мы позволяли нашим желаниям перейти к действиям, но упоминание о тех временах не было похоже на флирт. Казалось, он напоминал их мне, чтобы я почувствовала новый укол вины, как по-настоящему извращенно было с моей стороны дурачиться с ним в таких обстоятельствах.

— Брюс, пожалуйста... — я попыталась вернуть ему чек, но он сжал мои пальцы.

— Возьми деньги. Но я больше не хочу тебя видеть. И я оплатил номер в отеле, который твой брат сможет использовать до конца месяца. У него уже есть ключ от номера, и он знает, где тот лежит. Хотел бы я сказать, что буду скучать по тебе. Прощай, Наташа.