Ее первая любовь

– сказала она. – Он и будет ездить за сто двадцать.

– Сколько? – спросил Бартоломью.

– Двести пятьдесят, мистер Льюис.

Тот только головой покрутил:

– Ну, девочка, ты не пропадешь…

– Надеюсь.

– Я за такие деньги могу крепкого мужика нанять. А здесь, сама понимаешь, работа временная… Сто семьдесят пять. Больше не могу!

– Покажите свой грузовик.

Машина действительно оказалась небольшой. На открытой платформе помещались шесть корзин.

– Две поездки, говорите?

– Две.

– Согласна.

На следующее утро Джин уже пришла в порт работать.

Грузчики подхватывали садки прямо с палубы небольшого судна и ставили на машину, которую Джин подогнала к краю причала. Парень, работавший вместе с грузчиками, сел в кабину. Она спросила у Бартоломью, куда ехать.

– Эндрю знает, – сказал Бартоломью, махнув рукой в сторону парня в кабине.

Эндрю оказался разговорчивым. Он и был тот самый шофер-пьяница, временно переквалифицировавшийся в грузчики.

– Как же ты ездить будешь? – спросил Эндрю у Джин. – Куда муж смотрит?

– Деньги нужны, – коротко ответила Джин.

– А сам?

– Больной он.

– Работать больной, а ребенка сделать здоровый? – Эндрю глянул на дорогу.

– Сейчас повернешь направо и через три дома остановись, у магазина.

Пока Эндрю и рабочий магазина снимали рыбу, Джин постояла возле машины. На ферме она отвозила овощи в рестораны и кафе ближайшего к ферме городка. Моталась по два-три часа. Но теперь отвыкла и отдыхала…

Следующая остановка была у придорожного ресторана на развилке шоссе. Хозяин ресторанчика и его служащий сами перебросили еще живую рыбу в свою ванну. В кузове оставались две полные корзины.

– Это в «Серебряный якорь», – сказал Эндрю.

От неожиданности Джин резко затормозила.

– Аккуратней, – сказал Эндрю. – Я-то привычный, а твое дитя еще неизвестно как! Не дай Бог, вытряхнешь его.

«Серебряный якорь»! Об этом она не подумала. В ресторане всегда была свежая рыба, но Джин не интересовалась, кто доставлял ее. Сейчас надо было что-то придумать. Она сняла с головы косынку и обвязала щеку. Пожаловалась: разболелся зуб. Эндрю полез в карман и вытащил грязную таблетку:

– Я с похмелья всегда принимаю, от головы. Помогает. Зубам тоже полегчает.

Джин едва не стошнило от одного вида таблетки, неизвестно сколько времени провалявшейся в кармане Эндрю. Но пришлось проглотить.

В ресторан они заехали со двора. Джин осталась в кабине. Она слышала голос Грегори, вышедшего к машине. Потом к нему присоединился голос Гиты. Ей хотелось хоть издали увидеть Фрэнка. Конечно, едва ли он мог здесь появиться, но она осторожно выглянула. Шефповар и Рита стояли у дверей в кухню. Грегори, держа в руках бьющую хвостом рыбину, что-то показывал Эндрю. Тот молча слушал. Потом обеими руками поднял корзину, прижимая ее к груди, и понес в кухню. Появившись снова, Эндрю вернулся к грузовику, захлопнул борта и влез в кабину.

– Черт жирный! – ругнулся он и обтер ладони о брюки.

– Кто? – спросила Джин.

– Грегори ихний! Каждую рыбу прощупал. Жабры ему, видите ли, не те! Поехали!

Они вернулись в порт. Бартоломью за это время удалось перехватить у конкурентов удачную партию рыбы, и он был доволен. Спросил о поездке. Эндрю доложил, не забыв высказаться в адрес придирчивого повара из «Серебряного якоря».

– Ничего, ничего, – сказал Бартоломью. – Зато марка: сам Грегори берет у меня рыбу!

Грузчики снова заполнили кузов машины корзинами. На этот раз товар отвезли в гостиницы на пляже. Домой Джин принесла полную сумку с рыбой, – Бартоломью на радостях расщедрился. Агата всплеснула руками:

– Живая!.. Но зачем столько! Денег не жалко?

– Сама наловила.

Агата слушала рассказ Джин о новой работе, посмеиваясь.

– Отчаянная ты, – сказала она. – Но рыба – это хорошо. Пойду пожарю. Посидим, поедим. Мой пекарь любитель жареной. – Она уже забыла о грозном предупреждении выгнать Джин, если та вовремя не заплатит за квартиру.

Через два дня они снова отвозили рыбу в «Серебряный якорь». Ссылаться на зубную боль и заматывать лицо платком Джин уже не могла, не вызвав подозрений у Эндрю. Она купила бейсболку с прозрачным пластмассовым козырьком, бросавшим на лицо сине-зеленые тени. Эндрю сказал:

– Ну и видик у тебя! Утопленница, да и только! Не могла другой цвет подобрать?

– Зато солнце не жарит.

– Не разберешь вас, женщин…

На этот раз Грегори не придирался: рыба была хороша. Эндрю отнес корзину и вскоре появился во дворе вместе с Арчи. Официант вышел покурить.

– Когда снова за руль? – спросил Арчи.

– Еще полтора месяца.

– А кто водит?

– Бартоломью нанял тут одну… беременную.

Арчи засмеялся.

– И как она?

– Старается – деньги, говорит, нужны. Ее парень слаб заработать.

Официант приблизился к грузовику, будто невзначай заглянул в кабину. Увидел мертвецки сине-зеленое лицо и отпрянул.

Эндрю смеялся по этому поводу всю обратную дорогу.

– Ну и напугала же ты его! Теперь работать не сможет: будет мерещиться твоя физия. Выкинь эту гадость! Уродуешь ведь себя.