Ее настоящая жизнь

Речь шла о звонке в особняк Роджера Экройда, убитого тем же вечером, о том самом звонке, который позволил, по мнению Пуаро, доктору Шеппарду под благовидным предлогом заявиться в особняк и вовремя спрятать диктофон. Звонок, который был, по убеждению Пуаро, сделан с железнодорожной станции уезжавшим прочь пациентом доктора, стюардом трансатлантического лайнера. Тот звонок, который доктор выдал за звонок из «Королевской лужайки».

И тот звонок, который, как поняла Нина за мгновение до того, как могильная плита, сброшенная кем-то с колокольни, едва не пришибла ее, вовсе доктору и не требовался – ведь если, уже следуя версии парижского профессора, он действовал заодно со своей сестрой Каролиной, то ему не требовалось дурить ее и при помощи сложной комбинации добиваться того, чтобы ему кто-то позвонил, дабы сорваться с места и, утверждая, что это был дворецкий Паркер, обнаруживший тело своего хозяина, понестись в особняк Роджера Экройда, чтобы вовремя замести следы.

Звонок доктору в таком случае требовался как предлог, но не как реальный факт, – он мог спокойно выдумать его, и все тут!

А если Каролина убила Роджера Экройда без помощи и вовлечения в это преступление своего брата-доктора, то этот звонок вообще не мог иметь место, так как смешал бы ей все карты.

И диктофон, которого вообще-то быть не могло, она всегда была в состоянии забрать, проникнув через открытое окно в кабинет Роджера Экройда после того, как тот выполнил свою функцию, и без звонка.

Тут тип из телефонной компании, словно что-то вспомнив, заявил:

– О, ведь в тот вечер в «Королевской лужайке» убили мистера Экройда!

Нина заверила его:

– Вы оказываете неоценимую помощь месье Пуаро. Он обязательно пришлет автограф вашей супруге!

Если что, она сама накарябает автограф Пуаро и отошлет его жене этого типа!

Воодушевленный ее обещанием, босс отдал новое распоряжение своим подчиненным и спросил:

– Вы ведь выпьете со мной еще чаю?

Пришлось пить, да к тому же грызть кошмарную выпечку его жены, поклонницы Эркюля Пуаро.

На этот раз долго мучиться не пришлось – подчиненный пришел без папки и сообщил:

– В указанный временной интервал звонка из «Королевской лужайки» в Кингз-Эббот не было…

Нина, обхватив чашку, задумалась. Ну да, не было, потому что Паркер никому не звонил. И звонка, как она сама и думала, быть не могло, потому что это противоречило реальным событиям, имевшим отношение к убийству Роджера Экройда.

– Мне очень жаль… – произнес явно расстроенный хозяин кабинета. – Месье Пуаро наверняка желал не это услышать…

Нина ответила:

– О, как раз это! Месье Пуаро крайне вам благодарен. То, что звонка не было, это отлично, просто хорошо…

Но в распутывании клубка местных интриг ей явно не помогало.

И тут Нину осенило, и она любезно произнесла:

– А можете оказать месье Пуаро еще одну услугу и проверить еще один звонок? Клянусь, последний!

Босс телефонной компании благодушно заявил:

– Ах, ну конечно же!

Как хорошо, что в 1926 году никто и понятия еще не имел о защите данных и частной жизни клиентов!

Нина, глядя на подобострастно взирающего на нее подчиненного и чувствуя, что волнуется, отдала распоряжение:

– Проверьте, прошу вас, был ли звонок с узловой железнодорожной станции Кингз-Эббот в тот же день, пятницу, 17 сентября, в районе десяти вечера. И если был, то по какому номеру звонили?

Это должен был быть тот самый звонок, который и изобличал доктора Шеппарда как убийцу Роджера Экройда, – звонок уезжавшего на экспрессе стюарда трансатлантического парохода, сказавшего доктору, что ответа на переданную им пациенту записку не будет.

Что и позволило – в романе – доктору выдать этот звонок за звонок от Паркера и помчаться туда прятать в свой саквояж диктофон.

Диктофон с таймером, которого в 1926 году просто не могло быть.

Но, может, в 1926 году в ее мире, но не в этом?

Нина похолодела и от волнения, сама того и не заметив, сгрызла всю ужасную твердую сдобу, испеченную супругой босса телефонной компании.

– Вижу, мисс, вам понравилось. Если хотите, моя дражайшая вторая половина охотно даст вам рецепт этой выпечки…

– Всенепременно! – заявила Нина. – Месье Пуаро большой любитель эксклюзивной выпечки и будет крайне рад.

Хозяин кабинет зарделся от счастья.

Появился подчиненный, на этот раз снова с черной папкой, и Нина замерла от волнения. Он протянул папку боссу, тот же, даже не раскрывая, вручил ее Нине.

– Прошу вас, мисс Дорн! А моя скромная помощь в расследовании мистера Экройда будет потом упомянута в записках капитана Гастингса?

Капитан Гастингс, по крайней мере в романе, пребывал в данный момент на своем ранчо в Аргентине, но Нина не стала этого говорить, дабы не расстраивать славного человека, пусть и с женой, которая не умела печь.

Нина боялась заглянуть в папку. А что, если она все же увидит, что имел место звонок в коттедж доктора Шеппарда?