Ее настоящая жизнь

Урсула была явно разозлена тем, что гостья не желала делиться информацией, и Нина отчего-то поняла, что этой особе в рот палец не клади – откусит.

В особенности палец с бриллиантовым перстнем.

Поэтому сама задала вопрос:

– А ваш супруг, миссис Пейтен, он в отъезде? Наверняка по делам, ведь так? Он же унаследовал от вашего дяди его… его бизнес?

Кто знает, может, в реальности Роджер Экройд нажил свои миллионы вовсе не на вагонных колесах, а на чем-то совершенно ином!

– Ах, – вздохнула Урсула, продолжая попивать кофе, – фабрику дяди Роджера я решила продать, потому что ни я, ни мой Ральф в делах подобного рода все равно ничего не смыслим. А за нее предлагают более чем солидную цену, однако договор еще не подписан. Думаю, что мы сумеем выбить еще больше.

Нина обратила внимание не столько на то, что Урсула была нахрапистой и явно знающей толк в получении прибыли леди-горничной, сколько на ее заявление, что именно она решила продать фабрику.

Не ее муж, которому фабрика (чего, интересно?) принадлежала, а его хваткая супруга.

Урсула же, поставив чашку на столик из красного дерева, вздохнула:

– От личной секретарши великого Эркюля Пуаро все равно ничего утаить нельзя. Не исключено, что вы все это уже знаете, мисс Дорн… Это для всех мой муж уехал по делам и будет отсутствовать много недель, а в действительности…

Она снова вздохнула и добавила:

– Мой муж наркоман, причем со стажем. Увы, это так. И сейчас он снова помещен в лечебницу, чтобы избавиться от своего недуга! Раз и навсегда!

Ну да, а пока муж помещен в лечебницу, судя по всему психиатрическую, все дела прибрала к рукам леди-горничная.

И кто сказал, что это не мотив для убийства Роджера Экройда, племянник которого втайне от своего дяди женился на ней: сначала убрать старика, потом молодого супруга – и из нищей прислуги превратиться в миллионершу!

А доктора Шеппарда, который вполне мог докопаться до истины, просто-напросто убрать!

В том, что Урсула Пейтен была способна на убийство, к тому же не одного, а даже нескольких человек, Нина ничуть не сомневалась. Ради денег, причем, судя по ее большому бриллианту и шикарному одеянию, очень больших денег, она была способна на все.

– Как жаль, – проронила Нина, – значит, поговорить с вашим мужем о деле об убийстве его дяди у меня не получится? А навестить его в лечебнице не выйдет – он где, в Кранчестере?

Урсула, явно недовольная ее расспросами, усмехнулась и ответила:

– Моему мужу врачи прописали абсолютный покой и никакой свези с внешним миром. Даже я сама не могу его посещать, мисс Дорн!

– И как долго это продлится, миссис Пейтен? Когда завершится курс лечения вашего супруга?

Улыбка на лице Урсулы исчезла, и она заявила:

– Курс лечения очень долгий, мисс Дорн! Очень! Боюсь, что поговорить с моим мужем у вас не выйдет!

Нина поняла, что попала в цель. Итак, ушлая Урсула изолировала своего супруга, наследника миллионов покойного дяди, от мира и, наверняка заполучив доступ к его деньгам, вела сказочную жизнь.

А что, если ее супруг вскоре последует на тот свет за своим дядей? К примеру, покончит с собой в лечебнице для наркоманов, – ведь наследницей всех миллионов Роджера Экройда станет тогда леди-горничная, сидящая перед ней?

Покончит с собой – или будет убит!

В этот момент в гостиной абсолютно бесшумно появился невысокий субъект с залысинами, крайне пресным выражением лица и крошечными, бегающими из стороны в сторону черными глазами.

– Милостивая госпожа, на телефонной связи мистер Хэммонд, он просит переговорить с вами немедленно, – прошелестел он, и Урсула, поднимаясь, произнесла, снова одаривая Нину очаровательной улыбкой:

– Благодарю вас, Паркер. Ах, это мой поверенный, которого муж унаследовал от своего покойного дяди вместе с его миллионами. Вы извините меня, мисс Дорн…

И удалилась.

Нина посмотрела на постного субъекта – значит, это и есть дворецкий Паркер, тот самый, который сыграл важную роль в расследовании романного убийства Роджера Экройда.

К тому же, как она помнила, «темная лошадка», шантажист, связанный с криминальными кругами.

И откуда в идиллической английской деревушке столько лиц, имеющих отношение к преступному миру?

Впрочем, это в романе Паркер мог быть подозрительным фруктом, в реальности же дворецкий мог оказаться безобидным субъектом и ревностным прихожанином местной церкви.

В это Нина отчего-то верила с трудом – точнее, вообще не верила.

Дворецкий, поклонившись, намеревался ретироваться, но Нина задержала его вопросом:

– Паркер, и как вам живется при новых хозяевах?

Тот на мгновение осклабился, показав редкие желтые зубы, и снова принял вид чинной благодетели.

– Мисс, я крайне доволен своим местом и очень рад, что миссис Пейтен оставила меня на прежнем месте после того… – Он облизал красным языком тонкие губы. – После того, как убили предыдущего хозяина…

Внимательно взглянув на этого типа, который наверняка был в курсе всех тайн и сплетен «Королевской лужайки», Нина проронила:

– Вы ведь слышали, кто я?

Дворецкий почтительно кивнул.