Ее настоящая жизнь

Ну да, стояла первая половина августа, и Нина, чувствуя, что очень рада оказаться дома, хотя почти привыкла к миру «Лолиты», прошла в большую просторную кухню, где горел свет.

Вот именно, почти.

После возвращения домой после литературных путешествий у нее был ритуал – выпить чашку горячего сладкого чая, и девушка не намеревалась отступать от него и сейчас.

Нет, похоже, что это была не только одна из самых долгих, но и самая сложная миссия! Что бы она говорила шерифу или тому, кто только что требовал от нее выйти из дамской комнаты одинокой бензоколонки в калифорнийской пустыне, если бы дверь снова не поддалась?

«Да, сейчас, только руки вымою»?

Рассмеявшись, Нина в превосходнейшем настроении (впрочем, оно после завершения путешествия всегда у нее было превосходное) прошла на залитую светом кухню – ну да, свет она опять же, как водится, оставила тут гореть, потому что уходила и возвращалась обратно всегда вечером или ночью.

И остолбенело уставилась на свою любимую большую чашку с дымящимся чаем, которая стояла на столе.

Нет, чай она никогда не готовила до путешествия, всегда после возвращения, считая, что иначе провоцируешь трудности – ну что поделать, требовались же ей какие-то собственные, пусть и ужасно глупые, суеверия!

Может, она в этот раз поступила иначе, и поэтому-то дверь так упорно и не желала открываться?

Нет, не поступила – все было как обычно.

Но кто же тогда приготовил за семь минут ее отсутствия в этот августовский день чашку горячего ароматного чая для нее?

– Добрый вечер, Ниночка! – услышала она знакомый голос и все равно вздрогнула – увидела у плиты высокого мужчину с седоватой бородкой клинышком и в таинственно посверкивающем чеховском пенсне.

Это и был доктор Дорн, ее доктор Дорн, человек, которого она любила и который упорно не желал делиться с ней тайной своего происхождения.

И говорить, из какого же литературного произведения он пришел.

Но от этого она доктора Дорна, своего доктора Дорна, любила не меньше, а, вероятно, даже больше. Раз не говорит, значит, у Жени на то свои причины, причем весомые.

И наверняка он не был доктором Дорном, Евгением Сергеевичем, а присвоил это имя, позаимствовав его у чеховского же персонажа из «Чайки».

Хотя таковым сам не являлся – Нина когда-то тайно от Жени побывала в «Чайке» и убедилась, что подлинный доктор Дорн – не ее, тот и выглядел иначе, и по характеру был совершенно другим человеком.

Этот вопрос довлел над их пусть и не самыми простыми, но сердечными отношениями, но в этот момент Нина была ужасно рада видеть доктора Дорна, ее доктора Дорна, или просто Женю (и пусть в реальности у него другое имя, хотя, спрашивается, в какой реальности?). После завершения этого утомительного, долгого, но такого классного путешествия Нина была крайне рада видеть своего любимого.

Но все равно не понимала, откуда он тут взялся – семь минут назад, когда она уходила в мир «Лолиты», его в «Книжном ковчеге» не было: доктор, подобно легендарному коту, гулял сам по себе, то исчезая, то появляясь, и Нина давно приучила себя не задавать вопросов.

Ответов все равно не было.

Ведь время он проводил не у другой женщины, а в других литературных вселенных.

Хотя ведь и там у него вполне могла иметься другая женщина, причем даже и не одна!

Нет, и о чем она только думает?

– Добрый вечер, Женя! – ответила она и, подойдя к доктору, своему доктору, поцеловала его.

Отметив, что ее любимый доктор выглядит усталым и встревоженным.

– Спасибо за чай! – произнесла она, прекрасно зная, что задавать вопросы не имеет смысла: доктор на них ответа не даст, и они только в очередной раз поссорятся.

Если захочет, сам ей все расскажет. А вот если нет…

Значит, у доктора, ее доктора, будет одной тайной больше.

– Я вот и пирожных тут прихватил, – произнес он, подавая ей на тарелочке замечательные кондитерские изделия, от которых у Нины тотчас слюнки потекли.

Откуда он их только принес – явно не из близлежащего супермаркета! А судя по всему, из литературной вселенной, откуда, как и она сама, вернулся обратно в «Книжный ковчег».

Прихватив при этом пирожные – для нее.

Интересно только, из какой?

Вообще-то все, что она пыталась принести с собой из литературного мира, за исключением одежды, которая была на ней, исчезало, как только она переступала порог портала.

Причем именно что своего портала – ведь это был ее «Книжный ковчег».

А вот у доктора Дорна, который отчего-то мог приносить с собой все, что ни пожелает, в Москве имелся собственный – она там бывала и убедилась, что выглядит он совершенно иначе, представляя собой огромный книжный магазин, где, однако, в подсобном помещении находилась неприметная дверь, за которой и располагался портал для путешествий в литературные вселенные – портал ее Жени.

Но так же как через этот портал входить и выходить мог только он, – или тот, кого портал пропускал еще, – через ее портал входить и выходить могла лишь она сама.