Ее настоящая жизнь

Доктор, осторожно вылезая из ванны, подошел к двери, и Нина взяла его за руку, прошептав:

– Женечка, прошу, пойдем со мной…

Это будет их незабываемое совместное литературное путешествие.

Доктор, ее доктор, обнял Нину и поцеловал в щеку.

– Не плачь. Кто-то должен взять огонь на себя, потому что вдвоем нам к порталу не прорваться, это ты отлично понимаешь. Уйти сможешь только ты. И вообще, если у тебя получится провести там успешное расследование, ты вернешься спустя семь минут – и тогда все встанет на свои места…

А если нет?

Но об этом Нина даже не задумывалась. Доктор, ее доктор, жертвует собой ради нее – и она обязана довести все до конца.

Тем более ей было известно имя убийцы, окопавшегося около Баскервиль-холла: натуралист Джек Стэплтон, в действительности являющийся доктором Джеймсом Шеппардом.

– Женька, я ведь так тебя люблю… – произнесла еле слышно девушка. – Давай после того, как все закончится, пожени…

В дверь гулко забарабанили, и ее слова потонули в грохоте ударов.

Доктор, приложив палец к губам, указал Нине на место за дверью, а затем, отодвинув щеколду, решительно распахнул дверь.

И шагнул в коридор.

Послышались крики, визг, вопли. Нина, закрыв глаза и выждав несколько секунд, выглянула из ванной.

В коридоре никого не было – видимо, литературные дементоры всем скопом ловили доктора, ее доктора.

Нине не хотелось и думать о том, что они сделают с ним после того, как поймают. А в том, что поймают, она, увы, не сомневалась: их же была в «Книжном ковчеге» целая уйма!

Думая над тем, что у нее миссия и отсутствовать она будет всего лишь семь минут, после чего вернется обратно, Нина быстрым шагом направилась к книжной полке, за которой находилась тайная комната с порталом.

Там возился один бородатый субъект, облаченный в яркую не самую чистую майку – явно прибывший из Москвы айтишник. Он был в наушниках, по причине чего и пропустил всеобщую суматоху, налаживая какую-то громоздкую технику.

Он прибыл, чтобы закрыть ее портал.

Сорвав длинную бумажку с массивной печатью, которая висела на входе, Нина поняла, что настала пора решительных действий.

Крайне решительных.

Времени на то, чтобы заглянуть в реквизиторскую и выбрать подходящий для конца девятнадцатого века наряд, а также прихватить деньги, просто не было. Ничего, как-нибудь справится!

Она просто перешагнула через бородатого, услышав у себя за спиной возмущенное:

– Эй, туда нельзя, там опечатано! И вообще, кто вы такая?

Просвещать его на этот счет Нина не намеревалась. И еще до того, как бородатый айтишник сумел что-то предпринять, захлопнула служившую дверью в тайную комнату книжную полку и заблокировала ее изнутри.

Закрыв глаза, Нина сконцентрировалась и, не обращая внимания на крики и стук из коридора, снова открыла их.

Так и есть, в стене, слабо поблескивая, светилась дверь, ее дверь, темно-синяя, лакированная, с ручкой в виде разинутой пасти льва.

И слыша, что к воплям айтишника присоединились и голоса подоспевших «ребят в черном», Нина плавно нажала на ручку, открыла дверь и сделала шаг вперед…

…и, ощутив, что в лицо ей дует хоть и теплый, но сильный ветер, вышла куда-то в сад.

Нет, не в сад, а на кладбище! Ну да, такое ведь с ней уже было – в «Убийстве Роджера Экройда».

Обернувшись, Нина поняла, что и в этот раз шагнула в литературную вселенную из склепа, пахнущего сыростью, плесенью и тленом.

И почему ее опять угораздило попасть на погост?

В прошлый раз это было своего рода знаком, ведь на могиле доктора Шеппарда, пустой могиле, в которой если и покоился гроб, то тоже пустой (ну, или с телом чужого мертвеца), ей предстояло увидеть день его рождения, чтобы позднее вспомнить, что в этот же самый день Джек Потрошитель совершил свое первое каноническое убийство.

Не сомневаясь, что и на этот раз ее появление на кладбище тоже имеет какой-то скрытый смысл, Нина осторожно осмотрелась по сторонам. В отличие от ее первого путешествия погода была прекрасная, явно весенняя.

Но на крошечном старинном сельском кладбище все равно никого не было. Нина посмотрела в одну сторону, потом в другую – и двинулась вперед.

Если ей требовалась могила, то чья же? Этого она не знала.

Уж точно не натуралиста Стэплтона, покоящегося на дне Гримпенской трясины – с тунисским кинжалом, который, и в этом Нина ничуть не сомневалась, ему всадил в спину доктор Шеппард.

Доктор, как она знала, был и не на такое способен. Не ее доктор.

Интересно, этот литературный паразит тоже пришел в мир «Собаки Баскервилей» через склеп?

Нина, как и в прошлый раз, споткнулась, налетев на кочку, и едва не упала на явно свежее захоронение.

Всё как и тогда!

С гулко бьющимся сердцем Нина стала рассматривать простую темно-желтую гранитную плиту, понимая, что это имеет отношение к расследованию – ее новому литературному рассле дованию.

«Роджер Франклэнд, эсквайр, – значилось на плите. Без дат рождения и смерти. – Покойся с миром!»

Надо же, более чем лаконично.