Единственный и неповторимый

– Обычно она ест здесь, вместе с другими членами семьи, – ответил он. – Малколм сделал ей специальный стул, когда ей было три года.

– Это довольно необычно.

Лэрд безразлично пожал плечами.

– Малколм всегда относился к девочке снисходительно. Пожалуй, даже слишком снисходительно.

– Да. – Джоан проглотила кусочек мяса. – Могу я узнать, почему его никто не остановил?

– Она его дочь.

– Но вы же все с ней живете.

Глаза лэрда потемнели, и Джоан показалось, что она зашла слишком далеко. Лэрд не мог не защищать свою семью, а она только что оскорбила его внучку.

Но лэрд не разгневался, а весело засмеялся.

– Просьбы, слезы, надутые губки. Она всем этим владеет в совершенстве. Свое поведение Лилиас, как правило, оправдывает тем, что она бедный ребенок, лишенный матери. Теперь у нее появилась мать, и ей придется придумать другое оправдание. Или научиться вести себя прилично. Тебе хватит мужества взяться за эту работу?

– Думаю, это мой долг, – пробормотала Джоан, явно не испытывая удовольствия от этой идеи.

Да, она сможет взять в руки испорченную Лилиас – ради блага всех, в том числе и самой девочки, но она подозревала, что Малколм отнесется к этому так же, как она сама, когда кто-то вмешивается в ее отношения с Каллумом. Она вовсе не приветствовала подобное вмешательство.

Тем не менее, очевидно, что если воспитание девочки оставить Малколму, ничего хорошего из этого не выйдет. Из ребенка получится ужасная женщина. Джоан вздохнула. Вот еще одна проблема, которую необходимо обдумать.

Остаток вечера Джоан молчала, наблюдая за своей новой семьей. Легкость, с которой они общались между собой, постоянные шутки и смех – все это говорило о взаимной привязанности. Особенно интересны ей были родители Малколма. Она неоднократно слышала рассказы о том, как сильно увлечен лэрд Маккенна своей супругой, и теперь поняла, что леди Эйлин отвечает ему тем же. Любовь и преданность были видны в каждом жесте, в каждом взгляде этой пары.

Они обменивались влюбленными взглядами, тихо переговаривались и смеялись, склонив друг к другу головы, словно пара голубков. Достаточно было леди Эйлин тронуть супруга за руку, как немедленно все его внимание переключалось на нее.

Она заботилась, чтобы на подносе мужа была его любимая еда, а кубок – наполнен вином. Он бережно убирал прядь волос, выбившуюся из прически и случайно упавшую ей на лицо. И еще он всегда требовал, чтобы девушки пели любимые песни жены.

Но больше всего Джоан заворожило то, как они друг друга понимали. Они общались не только словами. Они жили в одном ритме, понятном только им. Да, это была воистину редкая, необычная пара.

– Трудно поверить, что это был брак, устроенный их родителями, правда? – спросил Малколм, заметив, что привлекло внимание Джоан.

– А я слышала скандальную историю о том, что твоя мать выбрала твоего отца в мужья, – сказала Джоан.

Малколм рассмеялся.

– Не удивлюсь, если этот слух пустила моя мать. А правда заключалась в том, что она действительно могла выбирать. После разорванной помолвки ее отец позволил ей отказываться от нежелательных предложений руки и сердца. И она всем отказывала, пока не появился Маккенна.

Мой дед – ее отец – считал, что женщины обладают достаточным умом или характером для выбора мужа. Поэтому Кэтрин до сих пор не замужем. Мать настояла, чтобы ей тоже было дано такое право.

Джоан сделал глоток вина.

– Все это в высшей степени необычно, но я уже поняла, что Маккенна все делают по-своему.

– Это и делает нас столь неотразимыми и сильными. – Малколм улыбнулся и сразу скривился. – Ох, люди требуют песню невесты.

Джоан сразу разволновалась, но верный своему слову Малколм привел Кэтрин, которая села рядом с ней. Музыкант тронул струны лиры, и толпа затихла. Джоан нерешительно кашлянула и начала петь. И голос Кэтрин тут же подхватил песню.

В зале зазвучала старинная баллада. Два женских голоса создавали уникальные гармоничные звуки, красивые и трогательные. Когда стихла последняя нота, некоторое время все молчали, и лишь через несколько секунд зал взорвался восторженными криками и аплодисментами.

Люди потребовали продолжения, и девушки спели еще три песни. Их голоса были чистыми и звонкими. У Джоан запершило в горле, и она сделала несколько глотков вина, мимолетно удивившись, что уже очень поздно.

– Уверена, что он спит, но мне все же хотелось бы проверить, как дела у Каллума, – сказала она.

– Конечно. – Малколм взял ее руку и коснулся губами костяшек пальцев. – Я скоро присоединюсь к тебе в нашей комнате.

Краснощекий сквайр проводил ее в детскую. Он очень торопился вернуться в большой зал и, как только она его отпустила, убежал со всех ног. Джоан тихо вошла в комнату и с удивлением обнаружила, что Каллум не спит. Он сидел за детским столиком, и перед ним стояла почти пустая миска каши.

Его личико просветлело, когда он увидел мать. Джоан обняла его и прижала к груди, наслаждаясь теплом детского тельца. А Каллум в это время не прекращал трапезу.