Единственный и неповторимый

Малколм направил коня к ней. Она дождалась, пока он поможет ей спешиться, после чего безмерно удивила его, обняв его за шею и прижавшись всем телом.

– Я так благодарна тебе за защиту Каллума. – Слегка отстранившись, она взъерошила пятерней его волосы и робко поцеловала прямо в губы. Малколм почувствовал, как в глубине его естества всколыхнулось некое первобытное чувство, и понял, что будет сражаться с Арчибальдом насмерть, лишь бы эта восхитительная женщина была рядом. Накал эмоций в собственной душе потряс его, но одновременно он чувствовал, что все идет правильно.

– Не думаю, что у Арчибальда есть интерес к мальчику. – Малколм пожал плечами. – А значит, он еще глупее, чем я думал.

– Да. Он использовал его только в качестве орудия против меня.

– Все это в прошлом, – объявил Малколм, и ее нежная улыбка вселила в него чувство глубокого удовлетворения, почти компенсировав пропущенную брачную ночь. Почти.

* * *

Прошло еще пять долгих утомительных дней, и путешественники прибыли к замку Маккенна. Они выбрали самый прямой путь, который, к сожалению, означал ночной отдых только под открытым небом, поскольку они не проезжали ни городов, ни деревень. Первоначальное чувство свободы, которое испытывала Джоан, отправившись в путь, исчезло, и хотя она не была уверена, что мать Малколма примет ее с распростертыми объятиями, ей очень хотелось, наконец, приехать и слезть с лошади.

Ей сообщили, когда отряд пересек границу земель Маккенны, но пришлось ехать еще много часов, прежде чем вдали показался замок. Увидев его, Джоан поняла, что люди не преувеличивали, описывая его размеры. Это было самое большое сооружение, которое ей доводилось видеть.

Волшебный и грозный, замок занимал стратегически выгодное положение на вершине холма, покрытого зеленой весенней травой. По прикидкам Джоан, каменная стена, окружающая замок, имела более шести футов в высоту и тянулась на много миль. Она насчитала шесть круглых башен и две квадратные, расположенные справа и слева от ворот. Даже с большого расстояния она видела множество людей, стоящих на стенах. Они охраняли замок и его обитателей.

Замок окружали каменные и деревянные дома. Деревня явно процветала. Обширные свежевспаханные поля тянулись до самого горизонта, сливаясь там с горами. Джоан слышала мычание и блеяние скота, голоса фермеров и рабочих. Многие, завидев процессию, приветственно махали или уважительно кланялись лэрду и его спутникам.

Подъехав ближе, Джоан не увидела своего отражения в рве – там не было воды. Вместо нее из рва торчали пики, которые должны были помешать врагу приблизиться.

Под громкий стук копыт они пересекли мост и въехали во двор. Там их встречали. Красивая женщина средних лет, вероятно, леди Эйлин, стояла на ступеньках лестницы, ведущей в большой зал, рядом с ней находилась молодая женщина. Джоан предположила, что это сестра Малколма, леди Кэтрин. Дочери Малколма нигде не было видно.

Когда они подъехали ближе, на лице леди Эйлин отразилось удивление. Она заметила женщин в отряде. Джоан стиснула поводья так сильно, что побелели костяшки пальцев. Она предполагала, что дама не обрадуется, узнав, что ее сын женился на ней.

Неожиданно из-за бочки с дождевой водой появилась девочка и со всех ног понеслась к ним. Оглушительно визжа, она бросилась прямо к Малколму. Это застало его врасплох. Его коня тоже. Конь испуганно попятился, встал на дыбы и несколько раз взмахнул передними ногами, едва не задев голову девочки, на что та, впрочем, не обратила никакого внимания. Малколм едва сумел удержаться в седле.

Слава богу, он смог справиться с конем раньше, чем произошло непоправимое. Выругавшись, он спрыгнул на землю.

– Сколько раз я предупреждал тебя, что нельзя так громко кричать и пугать лошадей! – выкрикнул он и схватил девочку за руку.

Джоан замерла, понимая, что вот-вот увидит, как Малколм ударит ребенка. Но ведь поведение девочки могло закончиться очень плохо, и она заслужила наказание. Только по милости Божьей и благодаря умелому обращению Малколма с конем никто из них серьезно не пострадал.

Девочка громко зарыдала, обхватила ноги Малколма и прижалась к нему. Он нагнулся и что-то тихо ей сказал. Малышка подняла голову, и Джоан увидела, как тает гнев мужа под обожающим взглядом ее огромных глаз.

Малколм поднял ребенка на руки и прижал к груди.

– Кто этот неуправляемый ребенок? – спросила Джоан, опасаясь, что знает ответ, но все-таки надеясь, что ошибается.

– А это, моя дорогая Джоан, твоя падчерица Лилиас, – усмехнувшись, ответил Джеймс.

Джоан нахмурилась. Надо же, какой она сорванец! Интересно, как мог Малколм, вполне разумный и воспитанный человек, так разбаловать, можно сказать, испортить дочь? И почему никто из окружающих не перевоспитает ее? Она внимательно посмотрела поочередно на всех членов семьи. На всех лицах читалось беспокойство и терпимость.

Джоан сжала губы и мысленно вознесла молитву Всевышнему, чтобы он даровал ей терпение. Сейчас лучше всего придержать язык. Не время пытаться взять ребенка в руки, пусть даже она считала это необходимым.