Единственный и неповторимый

Все расселись у костра и отдали должное свежей рыбе, хлебу и твердому сыру. Настроение было приподнятым. Присутствие малышей вызывало улыбки на лицах даже самых суровых воинов.

Хотя еда аппетитно пахла, Джоан почти не ела. Вместо этого она вертела в руках чашку, лишь глядя на еду. Каллум сидел между ней и Малколмом и активно жевал. Его аппетит впечатлил окружающих, которые наперебой подсовывали ему самые лучшие кусочки. Джоан подумала, что должна сделать ему замечание, поскольку его манеры можно было счесть ужасными. Но отругать малыша, который так радовался жизни, было невозможно.

На очистившемся от туч небе взошла луна. Ее серебряные лучи освещали лагерь. Джоан прислушалась к уханью совы и поняла, что уже очень поздно. Она стала укачивать Каллума, задремавшего у нее на коленях, сожалея, что не может спать рядом с ним. Увы, теперь это невозможно. У нее есть муж.

– Пора спать, – объявил Малколм. – У нас нет палаток, но люди повесили на низкие ветки деревьев одеяла, чтобы обеспечить нам уединение.

Джоан покраснела. Помимо воли вернулись воспоминания о том, как она делила постель с Арчибальдом. Она помнила его слюнявые поцелуи, жадные руки, грубое болезненное совокупление. Едва ли это был опыт, который она стремилась повторить. Воспоминания были неприятными, но избавиться от них было невозможно, как ни старайся.

– Спокойной ночи, мой храбрый маленький воин, – проговорила она, целуя Каллума.

Он инстинктивно прижался к ней. Гертруда потянулась, чтобы взять малыша, но Малколм опередил ее.

– Мальчик слишком тяжелый, чтобы ты его носила, – сообщил он, затем поднял Каллума и передал его Джеймсу.

Джоан напряженно следила, как Джеймс отнес ее сокровище к группе воинов, где для него была приготовлена уютная постель. Гертруда не отставала ни на шаг и, устроив Каллума, расположилась рядом.

Джоан встала, высоко подняла голову и направилась к краю поляны. Она без труда нашла обитель для новобрачных, описанную Малколмом. Тот следовал за ней по пятам. На входе она остановилась так неожиданно, что он врезался ей в спину, толкнув вперед.

Джоан подпрыгнула. Казалось, вся ее кожа вспыхнула при его прикосновении. Инстинкт требовал, чтобы она спасалась бегством, но она замешкалась и споткнулась. Малколм успел подхватить ее раньше, чем она рухнула на землю. Его дыхание обжигало.

– Ты ушиблась?

– Нет… я… пожалуйста… – Сердце Джоан, судя по всему, готовилось вылететь из груди. Не надо было пить так много, и при этом почти не есть. У нее кружилась голова, мысли путались.

«Это же Малколм, – снова и снова повторяла она себе. – Он не причинит мне зла». Но слова не могли развеять ее страхи. Она продолжала сопротивляться, стараясь высвободиться. Малколм не отпустил ее, и страх постепенно превратился в панику.

Джоан вздернула подбородок, чтобы скрыть свой ужас.

– Предупреждаю тебя, Малколм Маккенна: если ты когда-нибудь ударишь меня, я во сне воткну тебе кинжал между ребер.

– Звучит заманчиво, – усмехнулся Малколм.

Бойцовский дух покинул ее довольно быстро.

– Господи, прости меня, – пробормотала она. – Не так должна себя вести молодая жена. Но, Малколм, я действительно не понимаю, почему ты на мне женился.

– Справедливый вопрос, но отвечать на него лучше всего на свежую голову. Ложись, Джоан. Утром жизнь покажется намного лучше.

– Я не устала, – упрямо заявила она.

– А я устал.

Джоан устремила недоуменный взгляд на супруга. Напряжение между ними нарастало.

– С какой стороны я должна лечь?

– С левой. Мои люди будут нести караул всю ночь, но я всегда держу меч у правой руки. На всякий случай. – Он убрал руки за спину и негромко вздохнул. – Не надо меня бояться, Джоан. Я не собираюсь набрасываться на тебя, как только ты ляжешь.

Ей стало немного легче.

– Надо же, какой заботливый муж.

– Да, я такой, – усмехнулся Малколм, – и даже готов подождать минут десять, прежде чем наброситься на тебя.

Джоан нервно захихикала. Неужели такое бывает в браке? Беззаботное поддразнивание и смешки, а не чувство собственного бессилия и абсолютной беспомощности?

Слегка расслабившись, она устроилась на одеялах. Малколм расположился рядом. Он лег на спину и приподнялся на локтях. Слегка повернув голову, он одарил супругу нежной и немного насмешливой улыбкой.

– Теперь можешь делать со мной что хочешь, девушка.

– Я лучше воздержусь, – хихикнула она, почти с сожалением.

– Тогда подождем.

Он подался к ней и нежно поцеловал. Его губы были теплыми и твердыми, но, верный своему слову, Малколм отстранился и отодвинулся.

Джоан почувствовала странное покалывание там, где ее касались его губы. Она поднесла руку к лицу и коснулась пальцами своих губ. Его поцелуй был целомудренным, можно сказать, дружеским, тогда почему, когда их губы встретились, ее захлестнула теплая волна?