Единственный и неповторимый

– Нам еще предстоит проехать много миль, прежде чем мы окажемся дома. Ты готова к отъезду, Джоан? – спросил Малколм и устремил внимательный взгляд в небо. Дождь прекратился, но на горизонте чернели не предвещавшие ничего хорошего грозовые тучи.

– Мы с Гертрудой все уложили ночью. – Почувствовав укол стыда, Джоан опустила глаза. – У меня очень мало вещей.

– Хорошо. Значит, будем путешествовать налегке. – Малколм продолжал с тревогой смотреть вверх. – Ветер становится все сильнее, на небе не видно просвета. Оденься потеплее. Скорее всего, мы весь день проведем стараясь обогнать бурю.

Не прошло и часа, как Джоан и Гертруда уселись на лошадей и смешались с остальными членами клана Маккенна. Как правило, невесты переезжают в дом мужа с повозками, груженными всевозможным добром. Поскольку у Джоан ничего подобного не было, было решено, что все поедут верхом, в том числе и женщины и дети.

Бриенна, казалось, была в восторге от перспективы путешествия, хотя на ее милом лице еще были заметны следы слез, которые она пролила, прощаясь с семьей. Зато глаза Джоан были совершенно сухими. Лэрд Армстронг попрощался с ней сухо и поспешно и сразу удалился в большой зал, где лэрда ожидал завтрак, который явно интересовал его больше, чем отъезд дочери.

Лязгнули цепи, и тяжелая железная опускная решетка поднялась. Клан во главе с лэрдом организованной колонной по двое проехал под ней. Малколм ехал рядом с Джоан, Каллум сидел перед ним. Мальчик был тих и задумчив. Казалось, он был одинаково потрясен и огромным конем, на котором сидел, и мужчиной, державшим его бережно и крепко.

Им как-то удалось избежать самого сильного дождя, что можно было считать чудом, учитывая, как часто они останавливались, чтобы дать женщинам возможность размять ноги и подчиниться зову природы. На закате клан разбил лагерь в большой защищенной от ветра долине на берегу широкой реки. Несколько человек попытали счастья в рыбалке, и теперь на костре готовилась свежая рыба.

Джоан сидела на бревне, держа Каллума на коленях. Гертруда и Бриенна устроились рядом с ней. Бриенна держала на руках спящего младенца, терпеливо позволяя Каллуму трогать ножку малыша.

Малколм подошел и остановился рядом.

– Он разбудит младенца, – предостерег он.

– Да, – вздохнула Джоан. – Каллум полон сил и энергии после того, как почти весь день проспал в седле.

– Ему надо побегать, – решил Малколм и махнул рукой своим людям. Двое воинов послушно приблизились. – Отведите юного Каллума на берег. Уверен, там найдется множество камушков, которые он с удовольствием будет бросать в воду.

Джоан застыла.

– Я сама позабочусь о своем сыне.

– О нашем сыне, – спокойно поправил ее Малколм.

Джоан уставилась на него в немом удивлении. Ее, конечно, радовало, что муж так легко принял Каллума, но все ее существо восставало против мысли, что кто-то еще может решать, что лучше для ее сына.

– Каллум обожает воду, – предупредила она.

Малколм кивнул.

– Внимательно следите за ребенком и позаботьтесь, чтобы он не промок, – приказал он.

– Я тоже хочу прогуляться, – сказала Бриенна и пошла вслед за удаляющейся троицей.

– И я, – сообщила Гертруда и поспешила за Бриенной.

– Я что-то не то сказал? – спросил Малколм, сморщил нос и понюхал тунику. – Или мне пора искупаться?

– Нет, – улыбнулась Джоан. – Просто они считают, что молодоженов следует оставлять наедине.

– Да. Женщины необыкновенно романтичны.

Она взглянула на мужа и опустила голову.

– Не все женщины.

Малколм взял ее руку и поцеловал ладонь.

– Тогда мне остается быть галантным кавалером. Должен ли я прочитать стихи, воспевая твою красоту, таланты и добродетели?

– Они произведут на меня неизгладимое впечатление?

– Боюсь, что нет. Я ужасный поэт.

– А у меня нет талантов и добродетелей.

– О, тогда мы прекрасная пара. Давай поднимем за это тост.

Джоан взяла чашку, предложенную Малколмом, и негромко ахнула, когда горло обожгло крепчайшее виски.

– Я думала, это вино, – сдавленно пробормотала она.

– Судя по твоему виду, тебе необходимо что-то более крепкое, – объяснил Малколм, снова наполнив ее чашку.

Джоан не знала, как воспринимать это замечание, и даже сделала попытку вернуть ему чашку, но разлившееся в пустом желудке тепло неожиданно показалось ей удивительно приятным, и она расслабилась. Возможно, Малколм прав. Она сделала еще несколько глотков, и чашка опустела.

Джоан медленно повернула голову и едва не вскрикнула, заметив, что Малколм внимательно наблюдает за ней. Его глаза потемнели, взгляд был напряженным. У нее что-то затрепетало внутри. Казалось, воздух вокруг них наполнился предвкушением.

Неужели ее тянет к нему? Нет, этого не может быть. Тем не менее, Джоан чувствовала желание потянуться к нему – возможно, он снова ее поцелует.

Взрыв раздавшегося где-то в стороне мужского смеха развеял чары. «Всему виной виски», – решила она и протянула Малколму пустую чашку.

– А еще есть?

Он окинул ее странным взглядом, но снова наполнил чашку.

Джоан опустила глаза и стала медленно потягивать виски. Оно больше не обжигало, только согревало. Чашка опустела, когда вернулись Бриенна, Гертруда и дети.