Единственный и неповторимый

– Но только не для меня! – Джоан распахнула дверь в свою комнату и вошла. Малколм последовал за ней. – Тебе даже в голову не пришло подумать, чем твоя идея обернется для меня? Какое унижение мне придется перенести, когда помолвка будет разорвана! Агнес будет в полном восторге.

– По-моему, решение очевидно, – уверенно проговорил Малколм. – Мы действительно поженимся.

– Поженимся? Мы? – напряжение последних часов все же перелилось через край, и Джоан начала смеяться.

– Да. – Малколм спокойно наблюдал, как Джоан пытается справиться со смехом. – И не понимаю, что смешного ты находишь в нашем браке.

Она фыркнула и пожала плечами, нисколько не раскаиваясь в своей реакции.

– Я не заслужила такого безжалостного отношения с твоей стороны, Малколм. Впрочем, будем считать, что шутку я оценила.

Малколм подался к ней.

– Но я вовсе не шутил, Джоан. Макферсоны будут оскорблены, если мы не поженимся. Возможно, даже начнется война, которой никто из нас не хочет. Тебе нужен муж, который защитил бы тебя и твоего сына. А мне нужна жена. Союз между нами станет отличным решением для нас обоих.

Он говорил серьезно! Джоан нервно хихикнула. Из всех волнующих событий, которые произошли за последние дни, это было, пожалуй, самым шокирующим.

– Не понимаю, что выгадаешь ты, взяв меня в жены.

Малколм несколько секунд смотрел на нее оценивающим взглядом, потом чувственно улыбнулся.

– Я обязательно покажу тебе, девочка, и, уверен, это доставит мне величайшее удовольствие.

Джоан замерла. Глаза Малколма горели желанием – темным, соблазнительным, интригующим и таким сильным, что у нее перехватило дыхание. Это пугало ее, отталкивало… и все же… все же…

Она мысленно вернулась к первым месяцам после своей свадьбы, когда ощущение рук Арчибальда на ее теле пробудило в ней женщину. Тогда она сделала глупость – рассказала ему о своих чувствах. А он в ответ назвал ее шлюхой, и его нежность сменилась грубостью и жестокостью.

– Вряд ли эта перспектива может меня соблазнить, – язвительно заметила она и застыла, ожидая вспышки гнева. Ведь она его оскорбила. Теперь он должен начать запугивать ее, насмехаться или, хуже того…

Но только Малколм остался спокойным. Его лицо приобрело серьезное задумчивое выражение.

– Я знаю, что твой брак с Фрэзером не был счастливым, – сказал он.

Джоан невесело усмехнулась.

– Он был кошмаром. Арчибальд был жесток на словах и на деле – любил по любому поводу и без повода распускать кулаки. У меня сильная воля, и я не привыкла держать свое мнение при себе. А он вознамерился сделать из меня робкую и покорную жену и очень разозлился, потерпев неудачу.

Малколм сделал шаг к ней.

– Тебе никогда не придется опасаться, высказывая мне свое мнение. И я с удовольствием дам торжественную клятву, что никогда в жизни не подниму на тебя руку.

Джоан откровенно удивилась.

– Даже если я тебя спровоцирую?

– Да.

Почему-то его слова не утешали.

– Ты ответил слишком быстро. Это дает мне повод усомниться в твоей искренности, – заявила она.

Малколм взял ее за руку и сплел ее пальцы со своими.

– Невозможно доказать то, чего я не стану делать. Могу сказать одно: мужчины Маккенна не бьют своих жен.

Джоан вздрогнула и высвободила руку.

– Робкие и покорные жены не вызывают гнев у своих мужей.

Малколм рассмеялся.

– Ясно, что ты никогда не встречала мою мать. Отец ей повторяет каждый день, что она самая смелая и дерзкая женщина на всем Шотландском нагорье. Ни одной мысли или идеи, пришедшей ей в голову, она не оставляет при себе – немедленно высказывает. По правде говоря, она управляет отцом в большей степени, чем он управляет ею.

Джоан покачала головой, явно не поверив ни одному слову.

– Свирепый нрав Маккенна уже давно стал легендой.

– И это вовсе не преувеличение. Когда отец начинает орать, дрожат стропила. Но мать знает, что его гнев никогда не может быть обращен на нее или на любое другое беззащитное создание. Он приберегается для врагов. – Выражение лица Малколма стало мягким. – Я понимаю, что тебе трудно мне поверить, но, думаю, за твоими возражениями стоит не только это. Скажи, ты находишь меня неприятным? Отталкивающим?

Джоан уперла руки в бока.

– Не стану превозносить твои достоинства до небес – боюсь, у тебя закружится голова. Ты и сам знаешь, что на сотню миль вокруг не найдется ни одной девушки, которая не назвала бы тебя красивым.

Малколм сделал сердитое лицо.

– Только на сотню?

Джоан попыталась сдержать улыбку, но не преуспела.

– А ты, оказывается, тщеславный человек, Малколм Маккенна. Возможно, ты даже более тщеславен, чем я. Это еще одна причина того, что наш брак будет ужасен.

– Ну да, конечно. Мы будем день и ночь спорить, кто из нас двоих прекрасней и милее. – Он улыбнулся, но тут же снова стал серьезным. – Ты что-то не договариваешь, Джоан.

Она заколебалась. Она никогда не делилась своими секретами с другими людьми, будь то мужчина или женщина, и вовсе не собиралась начинать это делать сейчас. Хотя… странно, но, пожалуй, она испытывала искушение.