Единственное число любви

Я почувствовала, как мои щеки становятся красными.

— Еще не совсем, — громко ответил Кирилл, поднимаясь со стула. — Это моя ассистентка. — Последнее было сказано мне.

Он вышел в прихожую.

Ассистентка? И сама открывает дверь в его квартиру? Господи, зачем я согласилась пить с ним этот коньяк? Нашла себе одинокого мужчину! Он же киношник. Киношник!

Пышногрудая «ассистентка», лет двадцати пяти от роду, первой вошла в кухню и уселась на стул, на котором только что сидел Кирилл.

— Познакомьтесь, Анна, — словно не замечая моей растерянности, спокойно сказал мой больной. — Это Катя.

Ответить я не успела.

— Кир, ты свинья, — объявила Катя, впрочем, совершенно беззлобно. — Я уродуюсь за каждый твой кадр, а ты в это время пьешь коньяк с дамами.

— Анна — врач… — начал Кирилл, но девушка перебила его:

— Да ты посмотри на часы! — воскликнула она, не обращая на меня никакого внимания. — В это время работают только такие идиотки, как я!

Я молча поднялась со стула, вышла в прихожую и, стараясь не суетиться, сняла с вешалки пальто. Выскочивший за мной Кирилл попытался помочь.

— Спасибо, не нужно, — сказала я. — В понедельник, если не будет температуры, сдайте, пожалуйста, кровь…

— Пусть заодно сдаст и остальное, — язвительно предложила из кухни «ассистентка», но теперь пришло мое время не обращать на нее внимания.

— Лаборатория работает с восьми до десяти утра. А во вторник я жду вас в тридцать пятом кабинете с девяти до двенадцати. Вы запомните? — Мне даже удалось улыбнуться.

— Анна, извините, ради бога, что так получилось, но…

— Вам не за что извиняться. Так вы запомнили?

— Я все запомнил, но, пожалуйста, не огорчайтесь. Поймите, это кино…

— Я понимаю. — Только его объяснений мне и не хватало! — Поправляйтесь.

Он вышел за мной на лестничную площадку, но лифт, к счастью, подошел сразу.

С неба валил мокрый снег. «Это кино, — повторяла я про себя. — Это кино… Но это кино не для меня».

Следующим утром появилось солнце, которое не показывалось уже, по-моему, больше месяца. Была суббота, день моего дежурства, и, спеша на работу, я подставляла лицо слабым лучам, стараясь уловить в них хотя бы обещание будущего тепла. Но сейчас, в конце февраля, не было и его.

Вестибюль поликлиники встретил меня пустотой; даже аптечный киоск, возле которого обычно толпятся пенсионеры, не работал. Зайдя в регистратуру, я бегло просмотрела срочные вызовы и уже собиралась подниматься к себе, но наша регистраторша, работающая в поликлинике со дня открытия, остановила меня:

— Анна Алексеевна, там один повторный вызов — больной, мужчина, говорит, что вы к нему вчера приходили, а когда ушли, ему стало плохо с сердцем. Я предложила неотложку, так он отказывается и требует ваш телефон. Я, конечно, не дала…

— Как фамилия больного? Веденеев? — Я вспомнила полного разговорчивого мужчину, недавно перенесшего инфаркт. У него был грипп, но в сердце я ничего особо тревожного не услышала, да он и не жаловался.

— Нет, Тавровский. Карточка, наверное, у вас.

— Тавровский?.. — Кажется, я не сумела скрыть растерянности, и регистраторша посмотрела на меня удивленно. — Я позвоню ему.

Я поднималась по лестнице, и мое собственное сердце бешено колотилось. Вчера, вернувшись домой, я мучительно пыталась выкинуть из головы Кирилла. Что произошло после моего ухода? Не обращая внимания на слабость, неизбежную после такой температуры, он отправился со своей «ассистенткой» в постель, и сердце не выдержало нагрузки? Но для этого надо было постараться… И почему он сразу не вызвал неотложку? Хотя… Человеку, привыкшему быть здоровым, на это, наверное, непросто решиться. Да еще в присутствии такой сексапильной красотки.

В своем кабинете я переоделась и, найдя на столе сестры карточку Кирилла, села перед компьютером, подвинула к себе аппарат и, готовясь к тому, что трубку возьмет «ассистентка», набрала номер. Долго никто не отвечал, после шестого гудка я мысленно спросила: «Кир, ты что, сдох?» — и тут же услышала его «алло», прозвучавшее вполне бодро.

— Здравствуйте, Кирилл, это Анна, врач, вы просили позвонить вам.

— Да, я очень хотел вас услышать.

Раздумывать над интонацией, с которой это было сказано, я не стала.

— Что случилось?

— Я ужасно огорчен вчерашним…

— За вчерашнее вы уже извинились вчера, — перебила я. — Да и не за что было. Рассказывайте, что с сердцем.

Он немного помолчал.

— Это трудно объяснить по телефону. Я очень прошу вас сегодня зайти ко мне.

После этих слов некоторые подозрения посетили меня, но высказать их я не решилась.

— Нет, Кирилл, так не пойдет. Вы больны, я вас лечу. Так что рассказывайте.

Он помолчал еще и спросил:

— Вы зайдете?

Все стало более или менее ясно. Не зная, что ответить, я молчала.

— То, что вы вчера подумали, неправда, — сказал он. — Если это так важно. — И после еще одной паузы добавил: — Я буду ждать вас.

В трубке раздались гудки.