Единоборец

Отстегиваю ремни и снимаю ее со стола. Нас не убили, но мы в плену. В плену у кого? Я подхожу к двери и внимательно проверяю щель по всей ее длине. Так и есть. У нижней петли есть небольшое отверстие, достаточное, чтобы просунуть иглу. Я приседаю и прикладываю ладонь к нужному месту. Из ладони выдвигается тонкий и прочный видеощуп, который проходит сквозь отверстие наружу. Еще минута – и я вижу то, что происходит за дверью. Впрочем, там не происходит ничего особенного. Просто темный коридор с такими же бетонными стенами, что и здесь. Максимальная длина моего щупа – около четырех метров, и я это использую. Тонкий волосок тянется вдоль коридора и лишь немного не достает до поворота. За поворотом – металлическая скамейка и еще одна дверь. Пока это все, что я мог увидеть. Теперь пойдем дальше.

Я прикладываю вторую ладонь к тому же месту. Второй щуп чуть толще и он проходит с трудом. Мне довольно трудно им управлять. Проходит несколько минут, прежде чем я добираюсь до замка. Щуп сканирует код. Если наши хозяева не придумали ничего экстраординарного, я открою эту дверь. Так и есть, все оказалось даже проще, чем я думал. Полуавтоматический замок с двоичным кодом, очень старая модель. Дверь легко открывается, скользит в сторону без звука. Я оказываюсь на свободе. Быстро проскальзываю вдоль коридора и прислушиваюсь. За дверью – негромкий шум и голоса, предположительно человеческие. Даже если здесь есть люди, это ничего не означает. Это могут быть рабы или союзники наших врагов. Это может быть кто угодно, например, пойманные карлики, оставленные для съедения. Ну что же, можно рискнуть. Дверь не заперта. Я толкаю ее и вхожу, не скрываясь.

Передо мной люди. Совершенно нормальные, незнакомые мне люди. Они смотрят на меня с удивлением, но без страха. Все они вооружены. Среди них несколько женщин.

– Доброе утро, – говорю я. – Или сейчас вечер?

В моих силах не позволить им выстрелить. Они просто не успеют. Но они не собираются стрелять. Откуда здесь столько людей?

– У нас не бывает ни утра, ни вечера, – говорит один из них. – Поэтому просто здравствуй.

Его тон не предвещает ничего хорошего. Но, кажется, я догадываюсь.

– Вы – это невидимки? – спрашиваю я. – Ну, конечно, вы невидимки.

– Ты об этом не знал?

– Да откуда я мог знать? Вы же невидимы. Никто в этом железном городе ничего о вас не знает. Все считают вас особо опасной разновидностью электронных хищников. Никто не думал, что под шкурой невидимки может скрываться человек. Мне говорили, что невидимки – кремниево-метеллические твари размером с небольшого слона. Что у них вот такенные острые зубы. Поэтому я защищался. Я спасал свою жизнь.

– Это тебе не извиняет, – говорит одна из женщин. – Ты напал на Глорию и убил ее.

Только этого еще не хватало. Если я убил одного из людей…

– Когда она умерла?

– Какая разница, когда она умерла! – кричит женщина.

– Если недавно, ее можно воскресить. Какая у нее батарея?

Они молчат не понимая.

– РГ-батарея! – кричу я. – Что здесь можно не понять? Здесь, что, собрание сумасшедших?

О господи, у нее нет батареи. Эти люди, полностью отрезанные от мира, живут без батарей. Я не думал, что такое возможно в наше время.

– Она еще дышит. Но у нее поврежден мозг. Она все равно умрет.

– Пока вы прокисали здесь, в вашем захолустье, – говорю я, – медицина не стояла на месте. – Если Глория дышит, она будет здорова. Ведите меня к ней.

Меня приводят в лазарет. Женщина-врач показывает мне рентгеновские снимки. Хорошо, что хоть какое-то оборудование у них есть.

– Я так понимаю, что вы дипломированный врач? – спрашивает она.

– Что такое дипломированный врач?

Она шокирована.

– Стойте и смотрите, – говорю я. – Сейчас я покажу вам кое-что из новых технологий лечения. Как она?

– Умирает. Вы что, сами не видите? Вы же пробили ей череп.

Я пытаюсь разобраться в показаниях приборов. Вот этот экран показывает электропотенциалы сердца, здесь температурная кривая, здесь дыхание. Остальное для меня темный лес. Температура сорок один и два, дыхания почти нет. Я сдергиваю простыню, которой прикрыта пациентка. Девушка лет восемнадцати. Глория.

Я здорово порвал ее тело. Основные раны уже зашиты. Зашиты, но, разумеется, не заживают. Ноги забинтованы, и бинты сочатся кровью. Что там с ногами, это меня не волнует. Сами заживут. Хуже то, что ей зашивали брюшную полость. Видимо я распорол ей живот своим крюком. На лбу сорвана кожа. Верхняя часть лица забинтована.

– Что с головой? – спрашиваю я.

– Сквозное ранение. Один глаз вытек.

– Ничего. Будет похожа на Кутузова, – шучу я, но шутка не находит поддержки. – Мне нужно снять эти бинты.

– Вы будете оперировать?

– Обязательно.

– У нас практически нет инструмента.

– Зато у меня есть, – я протягиваю ладонь и выдвигаю несколько лезвий. Это производит впечатление. Женщина отшатывается так, будто увидела привидение.

– Вам нужна помощь? – шепчет она.

– Нет, – отвечаю я. – Но вы можете молча смотреть, если хотите.