Эдера

— Мама, я говорю не об Эдере! — воскликнул Андреа. — Моего ангела-хранителя зовут Мелоди! Это очаровательная женщина, аристократка. Единственное, что она от меня хочет, чтобы я любил её. Больше ей ничего не надо.

— Я знала… — растроганно произнесла Леона. — Я знала, что ты когда-нибудь последуешь моим советам! Эдера тебе не пара. А, кроме того, она попросту опасна. Я разгадала её план: вылечить меня, а потом отправить в тюрьму!

— Нет, мама, Эдера тебя простила, и ты можешь быть спокойна. Никто не собирается отправлять тебя в тюрьму.

— Сынок, ты такой легковерный! Эдера может обманывать тебя. Ты не говори ей, что нашёл меня вполне здоровой. Наоборот, скажи, что заметил за мной много странностей, и это тебя очень беспокоит. Пообещай мне!

— Да, мама, обещаю.

Андреа решил, что пришла пора поговорить с Вискалки о предварительных итогах выставки.

— Публика отнюдь не ломится на вашу экспозицию, но галерея не в убытке, — ответил Вискалки.

— А не говорил ли с вами кто-нибудь о покупке картин? — спросил Андреа.

— Да, желающие имеются, но пока я веду с ними переговоры о цене. Когда будет что-то определённое, я дам вам знать, — Вискалки повернулся, чтобы уйти, но Андреа остановил его.

— Простите, вы ведь большой специалист в таких вопросах… Как вам кажется, реально будет после успеха моей выставки здесь, у вас, показать эти же работы где-нибудь за границей? Скажем в Цюрихе или в Париже?..

— Молодой человек, — с явным неудовольствием ответил Вискалки, — вам бы следовало знать, что подобные выставки требуют больших затрат. А главное, художник должен быть уже состоявшимся, с именем… Словом, я хочу сказать: не слишком ли вы торопитесь? К тому же, на мой взгляд, вы и так злоупотребляете покровительством графини де ля Фуэнте.

— Графиня де ля Фуэнте всего лишь ценит мой талант! — вспыхнул Андреа.

— Пусть так, — согласился Вискалки. — Я только высказал своё мнение.

Настроение Андреа испортилось, и он рассеянно побрёл по полупустым залам к выходу. Но вдруг услышал, как кто-то из редких посетителей окликнул его по имени. Обернувшись, Андреа увидел перед собою… Бетси.

— Я прочитала в газете о твоей выставке, — пояснила она, — и вот приехала посмотреть… Здесь есть одна картина, резко отличающаяся от других. Я всё стою около неё и не могу оторвать взгляда. Когда ты написал её?

— А, эта… — несколько разочарованно произнёс Андреа. — В ней нет ничего особенного. Я написал её чуть ли не самой первой из всего, что здесь выставлено. Хотелось перенести на холст образ того счастливого времени, когда я не был собой.

— Знаешь, в реальности от этого заснеженного домика уже ничего не осталось. В него попала молния… Теперь там лишь кучка головешек, похороненная в снегу вместе с воспоминаниями о счастливом прошлом… — Бетси снова стала всматриваться в холст. — Но эта картина переносит меня обратно в то время. Я хотела бы купить её.

— Ну, зачем же? Прими её в подарок! Куда тебе послать её? В Канаду?

— Нет, я живу сейчас в Италии, в Перудже. Спасибо за подарок. Я дам тебе свой адрес, а пока расскажи о себе.

— Как видишь, занимаюсь живописью. И это для меня — главное.

— А семья? Жена?

— Занятие искусством требует отказаться от всего остального. Особенно, когда близкие тебя не очень понимают.

Бетси с тревогой посмотрела на Андреа, но спрашивать больше ничего не стала.

Выйдя из галереи, она позвонила Казираги, который ей очень обрадовался и предложил тотчас же встретиться.

— Я знаю, что ты разыскивал меня в Перудже, но я уезжала на время в Канаду.

— Я так огорчился, когда не застал тебя, — признался Казираги. — Ты уехала, не простившись со мной. И я не знал, вернёшься ли ты сюда вообще… Но, слава Богу, теперь это всё в прошлом. Бетси, я не хочу больше тебя терять. Выходи за меня замуж!

— Франко… — растерялась Бетси.

— Ты можешь ничего сейчас не говорить, — видя её замешательство, предложил Казираги. — Только выслушай меня. Я люблю тебя, Бетси, и хочу, чтобы у нас с тобой была семья, были дети. Я уверен: мы сможем быть счастливы вместе!

— Франко, я тоже думала о тебе всё это время и… скучала по тебе. Я без колебания могла бы доверить тебе свою жизнь, но всё же… дай мне возможность хотя бы немного подумать.

— Да, конечно, — ответил Казираги. — Только, умоляю, не спеши с отказом…

Эдера не придавала большого значения недомоганию, которое чувствовала в последние дни, полагая, что причиной его, конечно же, является Андреа. Но ей становилось всё хуже и хуже. Силы буквально оставляли её. Идти к врачу, как советовали Валерио и Матильда, она отказывалась: не жаловаться же, в самом деле, доктору, что муж её разлюбил и завёл себе другую женщину! Но и поделиться своим горем с близкими, она тоже не хотела — не могла их расстраивать и волновать.

— Я приеду к тебе хоть на денёк, Чинция, — позвонила Эдера подруге. — Только настроение у меня, извини, хуже некуда. Потерпишь?