Э(П)РОН-3

— Я, Кирилл Коптев из рода Коптевых, объявляю вотум недоверия Герману Завьялову и оставляю за собой право оспорить порядок престолонаследия!

Чего?! Это он серьезно, что ли? Кто угодно, только не этот хлыщ хлипковатого образа. Я аж развернулся, но сказать ничего не успел — уже в левом секторе трибуны поднялся еще один родович и повторил ритуальную формулу:

— Я, Игорь Сенной из рода Сенных, объявляю вотум недоверия Герману Завьялову и оставляю за собой право оспорить порядок престолонаследия!

И сразу же снова справа:

— Я, Михайло Гордеев из рода Гордеевых, объявляю вотум недоверия Герману Завьялову и оставляю за собой право оспорить порядок престолонаследия!

И по всему залу:

— Я… я… я… вотум… оставляю!..

Да они охренели, что ли?! Я беспомощно уставился на дядю Германа, но тот отвел взгляд и виновато помотал головой, дескать, ничего не могу поделать — к стенке приперли, гады! И ладно бы только оппозиционеры флешмоб устроили! Но нет, если верить Кумо, к ним еще и многие нейтралы присоединились! А дед Семен за всем этим наблюдал с довольной ухмылкой. Черт… еще одна моя ошибка — недооценил масштаб проблемы. Думал, придется и дальше дразнить, чтобы распалились как следует, но они и сами справились, без посторонней помощи. Уговорили, немножко подкорректируем план в сторону сокращения.

— Ладно! — рявкнул я, осознав, что помощи не дождусь — дядьку реально загнали в угол, так что придется самому разруливать ситуацию. — Ладно!!! Хотите букву закона?! Будет вам буква! Я отрекаюсь! Официально, при свидетелях!

— Не так быстро, Сашенька, не так быстро, — попенял мне дед Семен. — Я тебя понимаю и даже где-то сочувствую, но беда в том, что добровольное отречение не прописано в Уложении.

А то я, болезный, не знаю… но попробовать все равно стоило.

— Предки стормозили!

— Предки знали, что делали, отрок! — снова вмешался дед Захар. — Они прописали лишь два законных способа смены главы сознательно, чтобы у таких, как ты, не возникало соблазна избежать ответственности! Хотя до такого нормальный глава не должен доводить, воспитывая наследника! Но в твоем случае виноваты обстоятельства — ты осиротел и не получил должного воспитания… а Герману было некогда, все выгоду для клана выискивал!

— Ты вменяешь мне это в вину, Захар? — нехорошо зыркнул на старейшину дядя Герман.

— Отмечаю твое упущение, Герман! — не стушевался тот. — И теперь ты должен его исправить. И ты, отрок, тоже!

— Хотите, чтобы я самоубился?! — не сдержал я иронии. — Боюсь, с моей стороны вы не найдете понимания. Убивайте сами, лично. Законного наследника, ага. Ну, кто решится на открытый бунт? Что там насчет воздаяния в Уложении сказано, а, дед Семен? Так будут желающие?!

Упс… переборщил. Но насчет Уложения оно как-то само собой вырвалось. Впрочем, в свете последних событий апелляция к старейшине об интерпретации «слова записанного» странной совсем не выглядела.

— Уймись, отрок!

— Слушал бы ты старших, Сашенька, — поддержал коллегу Семен, — а не клоунады устраивал. Поединок!

— С кем? — ухмыльнулся я. — Кто достоин?

— Регент.

Все, слово сказано. Только его я, собственно, и ждал.

— Умно, дед Семен. Молодец. А ведь я бы тебя и не заподозрил.

— О чем ты, Сашенька?..

— Ну как же… оппозиция, подстрекательство к бунту… смута, в общем. Ведь это ты все устроил? И время выбрал оптимальное, и место предоставил, и сторонников загодя собрал, чтобы людей дяди Германа нейтрализовать… неужто сам на трон метишь?

— Ох, Сашенька, Сашенька… сам-то себя слышишь? Поединок! Между тобой, законным наследником, и регентом, узурпировавшим власть ввиду обстоятельств непреодолимой силы, сиречь форс-мажора. Только ты и Герман. А мы со стороны понаблюдаем. И где тут мои поползновения на пост главы? Что-то заговариваться ты стал, малец.

— Господа мои, вы ведь прекрасно понимаете, что поединок подразумевается насмерть?! — обратился я к залу. Дождался одобрительного гула, и снова переключился на деда Семена: — Слышишь? Это общественное мнение! И твоя задумка как раз в том, чтобы столкнуть нас с дядей Германом лбами. В любом случае кто-то из нас умрет. Если дядя Герман, то главой стану я — неоперившийся юнец, которым сам бог велел помыкать. А начну упрямиться, можно организовать несчастный случай, и потом первыми подсуетиться, подмяв трон. Для кого стараешься, кстати? Для него, что ли? — кивнул я на Кирилла.

— Любимый внучок, — не стал отпираться дед Семен. — Я-то уже пожил, и повластвовал всласть. А у Леньки амбиции не те. Но ты продолжай, Сашенька, мы внимательно слушаем.

— Слушайте. Если я устраню дядю Германа — прекрасно. Но и если он меня пристукнет, тоже нормально — никто и ничто не мешает объявить его убийцей законного наследника, номинально признать его главенство, но неофициально сделать из меня мученика и превратить в символ борьбы с узурпатором. Сколько родов за тобой пойдет в таком случае? Но этот вариант, конечно, чуть хуже — крови не избежать. Да и дядя Герман сопротивляться станет, устроит охоту на ведьм. Короче, веселуха. Но ты опять в плюсе — будешь ловить рыбку в мутной воде. Я прав, дед Семен?