Джордж Оруэлл (Эрик Блэр). Жизнь, труд, время. 2014

Было бы несправедливо упрекать юного автора в лицемерии. Но в то же время он уже не был малым ребенком и должен был отлично понимать, что к моменту, когда ему самому доведется «пойти в добровольцы», война уже завершится. Так что ура-патриотический порыв был явно умозрительным, никак не соотносимым с собственной судьбой. Впрочем, этот порыв снова дал о себе знать менее чем через два года, незадолго до того, как Эрик стал студентом Итона. Он узнал о гибели в открытом море военного министра своей страны фельдмаршала Герберта Китченера, командовавшего британскими войсками в ряде колониальных войн и проявившего высокие качества военачальника. Теперь корабль, на котором Китченер плыл в союзную Россию, натолкнулся на мину, и министр погиб вместе с массой других пассажиров.

И вновь стихотворение Эрика Блэра «Китченер» не привлекло внимания большой прессы. 12 строк Блэра появились в той же провинциальной газете⁹⁶. Великодержавные мотивы звучали здесь еще четче, чем в первом стихотворении. Оплакивая Китченера, юный автор писал:

«Он увлекал всех тех, кто рвался в бой,

Кого дела позорные смущали,

Всех лучших вел он за собой,

А недостойные бежали»⁹⁷.

Но патриотический порыв оказался кратковременным. Он постепенно угасал по мере того, как война, вначале носившая активный, мобильный характер, стала превращаться в позиционную с редкими и малоуспешными попытками воюющих сторон развернуть крупное наступление. «На Западном фронте без перемен» - название этого знаменитого романа Эриха Марии Ремарка, написанного намного позже, в 1929 году, полностью отражало чувства и мысли, которые были характерны не только для тех, кто находился на передовой фронтовой линии, но и в глубоком тылу. Эрик Блэр вспоминал, что в школьной библиотеке Итона висела карта Западного фронта, к которой была прикреплена зигзагообразно расположенная тонкая красная нить, обозначавшая расположение позиций сторон. «Иногда нить чуть-чуть сдвигалась в ту или другую сторону, причем каждое движение означало пирамиду трупов»⁹⁸. Постепенно Эрик, как, видимо, и другие школьники, просто перестал обращать внимание на эту ниточку. Но на тот факт, что его сограждане гибли на фронте мировой войны, не обращать внимания было невозможно. Среди жертв было непропорционально много выпускников его колледжа. Из 5687 бывших итонцев, служивших в армии в военные годы, 1160 были убиты и 1467 ранены⁹⁹, то есть жертвами войны стала почти половина. Традиции Итона требовали, несмотря на те или иные взгляды, не прятаться за спины других.

Сохраняя юношеское критическое настроение к разного рода добровольным оборонительным начинаниям, Блэр все же не раз положительно высказывался о подготовке будущих военных в Офицерском подготовительном корпусе или о школе, в которой готовили будущих участников Королевского сигнального корпуса, как назывались отборные части, шедшие в бой первыми, проводившие разведывательные операции и устанавливавшие связь между остальными частями¹⁰⁰. Он сам записался в находившуюся в Итоне группу подготовки к службе в Сигнальном корпусе. Правда, это скорее всего был кратковременный порыв, ибо особой усердности в занятиях у Блэра не наблюдалось.

Как-то в ноябре 1917 года его группа участвовала в полевых учениях. Вместе с полудюжиной своих товарищей Блэр должен был наблюдать за передвижениями воображаемого противника и немедленно докладывать о том начальству. Вместо этого он собрал свою группу в каком-то укромном месте и стал читать выбранные им наиболее смешные сцены из какой-то юмористической книги. Читал он «скучным, разрушающим всякие иллюзии голосом», что еще более усиливало комический эффект. Аудитория заливалась хохотом. О воинской службе все забыли.

Настроение Блэра этого времени описывалось свидетелем как «сардоническое», «злорадно-веселое»¹⁰¹. Он писал в начале Второй мировой войны, осенью 1940 года, что в его школьные годы уклонение от участия в парадах и вообще демонстрация отсутствия интереса к войне должны были служить признаком «просвещенного» человека¹⁰². Соученик Кристофер Вудс подтверждает, что Эрик Блэр очень неохотно подчинялся режиму воинской подготовки. Поэтому Кристофер «последовал его примеру и поступил в Сигнальную секцию, которая была приютом для ленивых и неспособных. У нее было особое преимущество в том, что, так как здесь было определенное количество снаряжения», которое надо было охранять, «в дни полевых учений можно было не маршировать»¹⁰³.