Джо Варвар и Чвокая Шмарь

Джо набрал в грудь побольше воздуху, досчитал до десяти и выпрямился во весь рост. В последнее время это стало частью его регулярных упражнений по укреплению выдержки.

— Я, Джо Варвар, исполнил то, о чем ты просил меня, господин мой! — отвечал он с достоинством.

— Ты… что? — Рогатый Барон явно был потрясен.

— Я доставил тебе голову Энгельберта Необъятного!

У Рогатого Барона от изумления отвалилась челюсть. Некоторое время он молчал, потом подозрительно нахмурился и пролепетал:

— Правда? И где же она?

— А-А-А-А!

На этот раз Ингрид издала оглушительный, поистине убийственный вопль, от которого зазвенели стекла в окнах и зашаталась лестница, ведущая наверх.

— А-А-А-А-А-А-А!

Даже Рогатый Барон, давно привыкший к подобной истерической реакции Ингрид на любого паука, жука или попытку ей перечить, догадался, что происходит нечто действительно ужасное. Бедняжка, казалось, напугана до смерти, и наверху ДЕЙСТВИТЕЛЬНО творится нечто невообразимое. Впервые Рогатый Барон почувствовал, что даже рад, что Джо Варвар в данный момент при нем, хотя он только что и вел себя чрезвычайно нахально.

— Следуй за мной, — велел он Джо и поспешил наверх.

Когда они влетели в спальню Ингрид, дверь в ее ванную комнату тут же с треском захлопнулась.

— Избавьте меня от него! — раздался из ванной пронзительный голос Ингрид. — Он просто ужасен!

Рогатый Барон оглянулся и увидел в окне громадную шишковатую башку Энгельберта Необъятного, изумленно моргавшую тремя глазами.

— Что все это значит? Что это такое? — воскликнул барон.

— Это голова Энгельберта Необъятного, — сказал Джо. — В полном соответствии с твоими требованиями, господин мой.

— Но ведь голова-то по-прежнему у него на плечах! — взорвался Рогатый Барон. — Нет, это неслыханно! Какой же ты герой-воитель!

— А какой же ты Рогатый Барон? — огрызнулся Джо. — Так низко пасть! Покупать шторы, сделанные из старой пеленки людоеда!

— Пеленки людоеда? — Рогатый Барон был потрясен.

— Ла-ла-ла… — монотонно пропела одна штора.

— Ла-ла-ла… — вторила ей другая столь же монотонно.

Рогатый Барон выпучил глаза:

— Ты уверен, что… это сшито из пеленки людоеда?

Джо кивнул. И сейчас же огромная волосатая лапа просунулась в окно, схватила сперва одну, потом вторую штору и исчезла.

— О’Грабили! — взревел Рогатый Барон. — О’Грабили, где ты? Я требую, чтобы ты немедленно вернул мне деньги!

Но О’Грабили в замке давно уже не было. Пока его имя эхом разносилось по залам и переходам дворца, он со всех ног мчался по дороге, ведущей в Гоблинтаун.

— Одна пеленочка, — приговаривал Энгельберт, поглаживая «поющей шторой» левую щеку, — и вторая пеленочка! — Он прижал ее к правой щеке. — Теперь даже лучше, чем прежде!

— В два раза лучше! — подтвердил Джо с огромным облегчением: людоед совсем не расстроился, что его драгоценную пеленку разрезали пополам. — Но ты помнишь о своем обещании, Энгельберт? Помнишь о нашем уговоре? Обещания надо выполнять!

— Ты это о чем? — притворно непонимающим тоном спросил Энгельберт и подмигнул средним глазом, чтобы показать, что он просто шутит. — Ах да! Вот и мы. — И он, снова просунувшись в спальню, осторожно поставил на ковер Генри. — Смотри, как следует заботься о нем, Джо Варвар! Он один такой на миллион!

— Я знаю, — сказал Джо, а Генри бросился ему на грудь и тут же вылизал все лицо, бешено вертя хвостом. За всем этим, по-прежнему улыбаясь, наблюдал в окно Энгельберт Необъятный. — До свидания, Энгельберт. Спасибо тебе большое!

— До свидания, Джо! — прозвучал точно из бочки густой бас людоеда, и он стал постепенно выбираться из оконного проема. — До свидания, Генри! — Голова Энгельберта исчезла, и голос его стал уплывать вдаль.

Генри залаял.

— Уолтер! — заверещала Ингрид из ванной комнаты. — Это бугристое страшилище похитило мои поющие шторы, Уолтер!

— Ла-ла-ла… Ла-ла-ла… — пение штор становилось все слабее и вскоре совсем затихло вдали.

— Ну вот, — сказал Джо Рогатому Барону. — Энгельберт Необъятный получил назад свою пеленку и ушел, так что ни одна овца больше не будет выжата как лимон. Это я обещаю наверняка, — Он улыбнулся, — А теперь поговорим о моем гонораре.

— Что? Какой еще гонорар? — злобно воскликнул Рогатый Барон.

Генри зарычал, и барон, испуганно на него покосившись, сказал:

— Ах да, горсть медных монет, не так ли?

— Кошелек серебра, — твердо заявил Джо. — Именно таковы были условия нашей сделки.

— Но я более чем уверен…

Генри снова зарычал — не очень громко, но достаточно грозно, чтобы напомнить Рогатому Барону о своем присутствии.

— …что это так и есть, — сказал Рогатый Барон. — Кошель серебра. Вот он. — И барон, порывшись в складках плаща, вытащил кожаный кошелек, где приятно позванивали серебряные монеты, и с горестным вздохом вручил его Джо.

— Спасибо, — сказал Джо. — А теперь, с твоего разрешения, нам пора; мы должны еще повидаться с одним старым волшебником и условиться с ним насчет нашего с Генри возвращения домой.

Джо повернулся к двери и свистнул Генри. Они уже переступили порог, когда их ушей достиг оглушительный злобный вопль Ингрид:

— УОЛТЕР!

Рогатый Барон побелел.