Группа ложечек для яиц, царапая чешую на длинном, стреловидном конце драконьего хвоста, весьма бодро через него переползла. Полдюжины половников, помогая друг другу, успешно перекатились через среднюю, довольно толстую часть хвоста, а в центре образованного драконьим хвостом круга яйцерезка, подпрыгивая на одном конце большой изогнутой вилки для жаркого, катапультировала с другого ее конца, ножи, один за другим перелетая через дракона, оказывались на свободе.
От гнева дракон взревел так громко, что содрогнулись горы. Он затопал когтистыми лапами и щелкнул в воздухе огромным хвостом, расшвыряв в разные стороны остатки беспомощно повисшей на его чешуе посуды. Прочие же оркестранты, не теряя времени даром, бросились бежать.
Гонимые страстным желанием спастись, они мчались по пыльной горной равнине с поистине завидной скоростью. Дракон так и застыл на месте с разинутой пастью, а опомнившись, послал вслед беглецам огромный язык яркого ревущего пламени, которое сильно опалило землю и несколько отставших десертных ложек, тут же почерневших. Однако никто из оркестрантов и не подумал остановиться.
Кухонные предметы, разбросанные ударом драконьего хвоста в разные стороны, быстро собрались вместе, построились и гуськом ринулись вниз по тропе, извивавшейся меж огромными валунами.
А дракон по-прежнему пребывал в полном недоумении. Только что, как ему казалось, он поймал самую замечательную на свете коллекцию столового серебра и хотел прибавить ее к прочим своим сверкающим сокровищам, хранившимся в пещере, однако уже в следующее мгновение от коллекции не осталось и следа!
Подняв тучу пыли, выдыхая черный дым и сверкая стальными когтями, дракон взмахнул крыльями и бросился в погоню за убегавшими ложками, вилками и ножами. Сдаваться он не собирался! Нет, ни за что!
И охота началась.
Рогатый Барон стоял на смотровой площадке замка и смотрел далеко за горы. В пятый раз за последние пять минут он глянул на свои большие золотые карманные часы и сокрушенно покачал головой.
– Десять минут третьего, и по-прежнему никого! – пробормотал он. – Что же, в самом деле, могло с ними случиться? Сперва вся кухонная утварь сбежала, а теперь еще это… Бал в саду без Главного волшебника? Но это же невозможно! Ингрид никогда мне этого не простит! Ну где же он? – стонал барон. – Где?
– Он здесь, – сказал Бенсон.
– Волшебник? – весь трепеща от радости, обернулся к нему барон.
– Нет, – ласково улыбнулся Бенсон. – Сахарный хворост, который ты, господин мой, уронил, а я поднял. – И гоблин протянул барону сладкую «веточку».
– Ах, это… – разочарованно протянул барон.
– Понравился ли хворост баронессе? – весьма заинтересованно спросил Бенсон.
– Не очень, – сказал Рогатый Барон, морщась и вытирая о штаны руку, испачканную сладким.
– УОЛТЕР! – голос Ингрид прорвался сквозь полдневное солнечное марево, точно порыв ледяного северного ветра. Рогатый Барон вздрогнул.
– Щипцы для сахара – это пустяк. В данный момент мне более всего необходим волшебник. ЛЮБОЙ! – нервно прошипел барон Бенсону. – Да, мой ангел? – крикнул он жене. – Ты что-то хотела?
– Нечего называть меня «ангелом», жалкое ничтожество! – разнеслось по всему замку. – Ты – не Рогатый Барон, а совершенно бесполезный, никчемный чурбан!
– Я? – удивленно спросил Рогатый Барон. – Но почему?
– Да, да, ты, Уолтер! Потому что у меня лопнул корсет! И где только ты раздобыл такую отвратительную дешевку!
– Лопнул? Мега-турбо-корсет? – Барон был крайне удивлен. – Утяжеленная, особо усиленная модель… – Он тихо застонал. – Мне он обошелся в целое состояние…
– Ты меня слышишь, Уолтер? – взвизгнула Ингрид. – Нет, у меня просто слов не хватает! И ты еще смеешь называть себя моим супругом! Ты же ничего не можешь сделать как следует!
– Тысяча извинений, свет очей моих! – устало крикнул Рогатый Барон, задирая голову. – Я сейчас поднимусь к тебе.
– И захвати с собой двадцать пять метров полосатого тика, – потребовала Ингрид. – Придется переделать все платье. Да не забудь иглу и нитки!
– Все, что пожелаешь, моя великолепная! – простонал Рогатый Барон.
– Не могу ли я чем-нибудь помочь? – участливо предложил Бенсон.
– Я думаю, ты сделал уже достаточно, – сказал Рогатый Барон, с треском ломая острую рогульку, предложенную ему в качестве вилки, и бросая ее на ступеньку лестницы. И тут вдруг его осенила замечательная мысль…
Он внимательно осмотрел Бенсона с ног до головы – сутулое костлявое тело, остроконечная бородка… Если его должным образом одеть, он, пожалуй, прекрасно сойдет за волшебника!..
– А знаешь, Бенсон, пожалуй, ты действительно можешь кое в чем мне помочь, – сказал барон. – Пойди-ка и переоденься: надень длинный восточный халат и остроконечный колпак, а потом встретимся здесь… – он глянул на часы: прошло всего восемь минут, – через двадцать две минуты.
– УОЛТЕР! – От пронзительного крика Ингрид у барона и Бенсона чуть не лопнули барабанные перепонки. – Я ЖДУ!
– Потише, Норберт! – крикнул Джо, с трудом удерживаясь на левом плече людоеда. Одной рукой он вцепился в его воротник, а другой прижимал к себе Генри. – Да потише ты!