Джип из тыквы

В этот момент стробоскоп в моей голове выключается, и картинка перед глазами раздваивается. Я выталкиваю в окно свернутые комом штаны Валентина – и одновременно вроде бы выбрасываю джинсовую тряпочку поменьше.

Шорты, что ли?

Снова дежа вю. Кажется, что это со мной уже было: ночь, круглый желтый глаз луны над колючим хребтом горы, серый прозрачный капрон дороги, волнистой, как сброшенный чулок.

Может быть, угоняя машину Макса в первый раз, я тоже вышвыривала из нее вещи насильников? Свои-то я бы не выбросила, правильно? Я бы их надела, чтобы прикрыть постыдную наготу.

По пустому шоссе я быстро и без проблем доезжаю до Кипучеключевска, но не останавливаюсь там – зачем?

Я направляюсь в краевой центр.

В кармане той спортивной куртки, которая сейчас жалкой тряпкой висит на суку какого-нибудь дерева, нашелся еще один ключ на брелоке в виде золотого с эмалью орденского креста.

Это очень приметный брелок, так что неудивительно, что я его запомнила с одного взгляда и теперь знаю: ключ на нем – от квартиры, которую Макс показал мне перед отъездом в санаторий.

От моей собственной квартиры.

Так что я знаю куда еду.

То есть мне так кажется, потому что дорогу к дому я не пыталась запомнить и, как выяснилось, она отпечаталась в моей ущербной памяти фрагментарно.

Вот этот торговый центр я хорошо помню, потому что он похож на увеличенную в тысячу раз оранжевую шахтерскую каску с целой короной из лампочек, а такое один раз увидишь – и не забудешь до гробовой доски. От богато иллюминированного памятника шопингующим шахтерам надо ехать направо.

И я еду.

А вот этот рекламный щит в полукилометре от незабываемого торгового центра какой-то неправильный.

Я останавливаюсь в тени билборда с изображением девочки, прыгающей через «козла», в цветочном венке, балетной пачке и кроссовках. Если бы не большой логотип фирмы-производителя спортивной обуви, я бы подумала, что это социальная реклама, напоминающая об опасности сезонного обострения шизофрении. В качестве ориентира на местности я запоминала совсем другую картинку – с девушкой в сари, выплясывающей с гамбургером в вытянутой руке под аркой затейливой надписи «Бистро «Махараджа».

Пока я размышляю, возможно ли, чтобы священных коров забивали на гамбургеры, до меня доходит, что изображение на билборде за прошедшие дни поменяли. Стало быть, теперь мне нужно найти прямо по курсу детскую площадку с горкой, столбы которой покрашены а-ля полосатый чулок, а оттуда ехать вдоль реки до появления в поле зрения халабуды с огромной надписью по всей крыше: «Мир кулеров».

Слов нет, как хочется расплакаться при мысли о том, сколь он жалок – этот мир кулеров!

Я идиотски веселюсь, пугающим хихиканьем отгоняя серьезные мысли.

Должно быть, у меня нервный срыв.

«Который нужно или заесть – или заспать!» – авторитетно советует внутренний голос.

В машине перебиться нечем, в бардачке только чужие водительские права, початая пачка жвачки и коробочка презервативов. Натолкнувшись на нее, я отдергиваю руку, с треском закрываю бардачок и перестаю ухмыляться.

Сосредоточившись, нахожу нужную улицу, а на ней свой дом.

Причаливаю у подъезда, надеясь, что никому тут не помешаю.

Часы на приборной панели показывают половину второго. Небо над квадратным колодцем двора фиолетовое в серых разводах, дом-крепость черный со светлыми дырками на месте немногочисленных желтых и оранжевых окон.

Я как можно туже шнурую чужие кроссовки, выхожу из машины и медленно двигаюсь к подъезду, приволакивая для разнообразия обе ноги.

Надеюсь, я не промахнулась с подъездом, потому что в отсутствие снега ходить на лыжах по двору и особенно по ступенькам чертовски утомительно!

Пыхтя, сопя и обливаясь потом, я взбираюсь на четвертый этаж проклятого дома без лифта и нерешительно замираю под дверью, которая кажется мне моей.

Если я ошибаюсь, мои последующие манипуляции с ключом будут трактоваться как попытка взлома, при которой меня и задержат, потому что убежать я не успею. И мне дополнительно впаяют срок за кражу чужих кроссовок.

«И за повторный угон автомобиля», – напоминает внутренний голос.

Он оценил мои попытки развеселиться и вносит свой вклад.

Ключ легко поворачивается в замке. Я открываю дверь, нащупываю на стене выключатель и облегченно выдыхаю, не увидев перед собой помятую спросонья тетку в бигуди и с боевой шваброй наперевес или загадочно улыбающегося бультерьера.

Это та самая квартира, по которой провел меня с беглой экскурсией Макс.

Я запираю дверь на ключ, засов и цепочку. Прямо в прихожей раздеваюсь донага, иду в ванную и залезаю под душ.

Вода – почти кипяток, но меня трясет, и я расходую, наверное, суточную норму горячей воды всего жилого дома только на то, чтобы согреться.

А потом начинаю мыться, и тут в расход идут мировые запасы мыла и шампуня.

Долго-долго я смываю с себя чужие прикосновения, запахи и взгляды, свой собственный липкий страх и нервную чесотку нездорового веселья. Будь это возможно, я вымыла бы и мысли из головы.

Впервые я думаю о том, что амнезия – это не так уж плохо. Есть вещи, которые просто необходимо забыть, чтобы жить дальше.