Джинсы мертвых торчков

В выставочном зале все кажутся озабоченными, кроме Бегби, которому, походу, поебать на то, чё его произведения могут испортиться. Вода так же само льется каскадом по стенкам, а он стоит сибе с этой довольной ухмылкой, чё появлялась у ниво после пиздорезки в пабе или на улице. Из занудного говнюка, у которого по любой мелочи падает планка, он превратился в мудилу, которому вопще все до лампочки. Ищу Конрада и нахожу лишь подтверждение того, чё этот разжиревший молодой голландский мастер и впрямь смылся на лимузине с моделью обнаженки и помчался по М8 на свой сейшен. Потом выбираюся оттудова и чешу к другому выходу, чёбы не столкнуться с Больным и Марианной. Протискиваюсь сквозь уходящие толпы на улицу и в тихой ночи возвращаюсь пешим ходом в отель. Шагаю мимо Спада, чё припарковался на тротуаре, рухнув на руль и корзину своего инвалидного скутера. Спад забылся беспробудным сном. Если щас разбужу, то подвергну иво еще большему риску: он же попытается доехать на этой херне на хату. Лучше его не трогать, и я плетусь по крутым спускам и подъемам средневекового города до своего номера.

После глубокой, удовлетворительной дрыхни встаю на следущее утро и вижу Конрада с зеленоглазой милашкой за гостиничным завтраком. Любой, кто щитает, чё богатство и слава не возбуждают либидо, должен взглянуть на эту красотульку рядом с этим бесформенным месивом. Киваю им и улыбаюсь, но сажуся один, в паре столиков от них. Меня воротит с гостиничных шведских столов, и я заказываю овсянки с ягодами из меню. Связываюся по телефону со своим банком в Голландии, проверяю состояние собственных финансов на все больше стервенеющем голландском и английском, и меня соединяют с разными специалистами. Наблюдаю, как Конрад три раза за время моего разговора оставляет девушку для дозаправки: болтунья, бекон, сосиски, кровянка, сконы с картошкой (сам виноват – это я иво на них присадил), бобы, помидоры, гренки, выпечка – булочки с шоколадом, круассаны – и, почти уже изврат, порция свежих фруктов и йогурта. Пока девица-модель грузит за дурную привычку, он все это пожирает, а я до сих пор на телефоне, пытаюся выяснить, как мине могут выплатить мою наличку. Хотя больше уже не мою. Не хватает трех штук, и приходится договариваться за овердрафт, но мине предоставляют клиринг на бабки, чё я должен Франко.

Теперь надо чесать в Шотландский банк, куда отправили перевод, я быстро говорю Конраду, чё у миня срочное дело и чё мы встретимся с ним обратно тут через час, чёбы сесть на амстердамский рейс. До банка пилить аж в Новый город, и не встречаю ни единого таксо до самого Маунда, а там я уже практически на месте. Мине выдают маки – пятнадцать штук четыреста двести, за которые Франко передумал. Это сверху тех бабок, которые я выложил за ебаные бошки, чё скоро уедут в Амстердам. Из-за этой меньшей суммы я и остался гол как сокол. А Франко отказался выдавать для нее платежные реквизиты, потребовав уплаты наличкой. Кароч, я на полных голяках, и единственные мои активы – хаты в Амстике и Санта-Монике, одну с которых мине, видно, придется щас продать. Но Фрэнк Бегби, или Джим Фрэнсис, или как там пиздюк сибя называет, бросил ебаный вызов, и я иво принимаю.

По моей просьбе встречаемся с ним в кафешке на Мосту Георга IV. Он уже там, када я прихожу, в очках и синем «харике», наполовину уже выпил свой черный кофе. Сажуся со своим чаем и подвигаю к ниму через стол конверт:

– Там всё – пятнадцать штук четыреста двадцать фунтов.

На секунду мине кажется, чё он переведет это в шутку и скажет, чё просто прикалывался. Но не.

– Молоток, – грит он, сует лавэ в карман и встает. – Думаю, это ставит точку в наших делах, – пиздюк такой, как мудоеб с хуевой мыльной оперы, и просто выходит в дверь не оглядываясь.

То, чё находится у миня в грудной клетке, затвердевает камнем и опускается мине в нутро. Я не просто чувствую сибя преданным. Я врубаюсь, как Франко чувствовал сибя все эти годы, и он хотел, чёбы я тож это испытал: ощущение полной и абсолютной отверженности. Оплеванный. Выброшенный. Никчемный. Я в натуре щитал нас чем-то большим. Но он тож тада так щитал, на свой припезденный манер. Кароч, пиздюк меня поимел и вышел победителем, показав мине, каким недалеким мудоебом я сам када-то был и, может, до сих пор остаюсь. Я ничё даже больше не понимаю. Нихуя не знаю.

Помимо того, чё я никада бы не смог победить. Я боялся, и в то же время миня мучила совесть: это заябывало миня годами. У Франко хоть нету совести, чёбы не спать ночами. Этому пиздюку на других людей начхать. Он все такой же психопат, тока другого типа. Не прибегает к физическому насилию, но эмоционально холоден. Этот крест нести несчастной Мелани. Я хотя б с ним покончил. Теперь мине полный пиздец, но я избавился от мудака навсегда.

Откидываюсь на спинку стула, весь опустошенный, но наконец-то свободный, и проверяю мейлы у себя на трубе. Один от подруги Виктории – Уиллоу…