Джессика

Малколм осторожно сдал назад, полностью сползая на обочину. Затем, не выключая двигателя, выбрался из машины. Невольно бросил брезгливый взгляд назад, на раздавленные останки. Чем было это месиво при жизни? Явно слишком большое для енота или сурка и слишком маленькое для оленя. Может быть… койот? Водятся ли в Миссисипи койоты — или волки? Малколм вновь почувствовал сожаление, что у него нет при себе не то что пистолета, но и, из-за все тех же авиационных правил, даже ножа. Возможно, опасность в этой местности представляет не только Каттеридж. А зверью не объяснишь, что «полиция узнает, куда я поехал»…

Впрочем, опасность повредить машину пугала его больше, чем гипотетические хищники.

Хотя — он ведь вроде оплатил полную страховку? Ну все равно — вдруг внесут в какую-нибудь базу, из-за которой следующая аренда обойдется дороже… Малколм обошел автомобиль, постучав по колесам — кажется, шины в порядке, уже хорошо — затем зашел спереди. Нет, радиатор и бампер тоже не пострадали, отлично! Он повернул голову к торчавшему из земли столбику и тут же понял, что это. В ярде от столбика в траве валялась длинная черная металлическая коробка с полукруглым верхом. Почтовый ящик.

«Все-таки я его сбил», — подумал Малколм с неудовольствием, но, еще раз взглянув на следы от шин в траве и на асфальте, понял, что это не так. Машина остановилась, не доехав до столбика пары футов. Значит, этот ящик валяется здесь уже давно. Малколм подошел и наклонился над ним. Ящик был изрядно ржавый (и, конечно, пустой), но на боку еще можно было различить цифры. Те самые, что Малколм вбил в GPS в качестве адреса конечной цели.

Распрямившись, он, наконец, увидел заросшую колею, уходящую в лес. Ее было почти невозможно заметить между кустами и деревьями, пока не встанешь там, где она перпендикулярно упиралась в дорогу. Малколм окинул колею подозрительным взглядом — не похоже было, чтобы этой тропой часто пользовались — но решил, что «джип» все-таки сможет здесь проехать. Он вернулся в машину, объехал ящик и на минимальной скорости пополз по тому, что, вероятно, когда-то именовалось подъездной аллеей.

Проехав полсотни ярдов, он уперся в ворота — вытянутый треугольник из жердей, преграждавший путь. Ржавая цепь приматывала острый угол треугольника к боковому столбику.

Выбравшись из машины, Малколм понял, что открыть проезд не получится — хоть цепь и была ржавой, замок на ней висел вполне крепкий. Впереди виднелся заросший травой двор и старый покосившийся дом, больше похожий на сарай. На его потемневших досках не было ни следа краски. Выглядело все это так, словно здесь никто не живет уже несколько лет, и Малколм вновь почувствовал опасение, что приехал зря. Все-таки последнее письмо Каттериджа было отправлено три года назад…

Деревья и кусты не позволяли объехать ворота, и Малколм заглушил двигатель и запер машину. Но перелезть через жерди, разумеется, не составляло труда. Малколм огляделся по сторонам. Слева от дома тянулись еще какие-то сараи — на вид весьма хлипкие, сколоченные из фанеры; справа стоял по брюхо в траве бурый от ржавчины пикап, который, впрочем, теоретически мог быть и на ходу — по крайней мере, его шины были не спущены и стекла (как и в самом доме) целы. Надеясь, что никакой псих не станет палить без предупреждения по «нарушителю частной собственности», но в то же время и интуитивно не желая раньше времени привлекать к себе внимание окриками, Малколм осторожно двинулся через двор ко входу в дом.

Поднявшись на трухлявое крыльцо, он постучал — и тут же отступил в бок, словно ожидая выстрела через дверь. Впрочем, опасения, похоже, были напрасными — изнутри не доносилось ни звука. Малколм постучал еще дважды, а затем потянул за ручку, почти уверенный, что дверь окажется запертой.

Коротко скрипнув, дверь открылась.

Дверь вела прямо в комнату без всякой прихожей. Малколм увидел убогую обстановку — стол, накрытый прожженной клеенкой, у стены старый продавленный диван с протершейся обивкой, рассохшееся кресло-качалка, свисающая с потолка лампа без абажура — но еще прежде, чем он разглядел эти детали, он почувствовал запах. Пахло куревом, пылью, дешевым виски (по правде говоря, Малколм не отличил бы по запаху дешевое виски от дорогого, но к дорогому обстановка явно не располагала) и еще какой-то дрянью — вероятно, смесью несвежего белья и немытого тела. Но не сырой плесневелой затхлостью, характерной для давно необитаемых домов. И не разложением, вопреки мелькнувшему было у Малколма подозрению.

— Привет! — громко крикнул Малколм («Вот сейчас он точно имеет право в меня стрелять, если я тихо войду без разрешения!»). — Кто-нибудь дома? Мистер Каттеридж?

В доме по-прежнему стояла полная тишина.

«Возможно, он действительно спился, — подумал Малколм. — И валяется сейчас в соседней комнате в луже собственной блевотины».

— У вас открыта дверь! — крикнул он, продолжая исполнять ритуал законопослушного гражданина. — С вами все в порядке? — и, снова не дождавшись ответа: — Я вхожу!