Джессика

Шагая через темный парк, Малколм вновь почувствовал себя в безопасности, но, выйдя не улицы города, ощутил себя почти голым под светом уличных фонарей. Он как-то не обращал внимания на них прежде, но сейчас каждый фонарь казался ему мощным прожектором, призванным продемонстрировать всем желающим парня с рюкзаком (что уже само по себе довольно подозрительно ночью на городской улице — не грабитель ли тащит свою добычу?), в одежде с плохо замытыми пятнами крови и с все еще кровоточащей (как он уже имел неудовольствие убедиться) раной на шее. Если его в таком виде заметит полицейский патруль (а они разъезжают по ночным улицам довольно регулярно), его остановят 100 %. И даже какой-нибудь страдающий бессонницей обыватель, увидев его в окно, может позвонить копам.

Поэтому Малколм постарался выстроить свой маршрут по самым темным улочкам, где не было или почти не было фонарей — пусть в этом случае путь и получался заметно длиннее. Кое-где в таких местах датчики движения, уловив его приближение, автоматически включали лампу на чьем-нибудь крыльце, заставляя Малколма каждый раз вздрагивать. На одной из этих улочек он услышал сзади шум приближающейся машины и увидел свет ее фар. «Ну вот, — обреченно подумал он, — это полиция, наверняка это полиция, кто еще будет разъезжать в такое время! Не оборачиваться, никак не показывать беспокойства, может, и пронесет, со спины я выгляжу не так уж страшно… А если нет — что я им скажу? Что поранился о… какую-нибудь торчащую железяку, которую не заметил в темноте, и мне не нужна помощь? Я сейчас больше похож на жертву, чем на преступника, у них нет законных оснований меня задерживать! Но они проверят мои документы и запишут данные, а вот это плохо…» Машина нагнала его и остановилась. Малколм метнул испуганный взгляд влево, но увидел однотонный темный корпус, а не черно-белую полицейскую расцветку. Правый поворотник мигал, и Малколм сообразил, что как раз переходит чью-то подъездную дорожку.

Едва он закончил переход, машина свернула и въехала во двор, оставшийся за его спиной.

Наконец Малколм все же добрался до общаги, так никем и не остановленный. Войдя в комнату, он прямо во всей одежде потопал в ванную. Рик наверняка проснется от шума воды (если он, конечно, вообще спит, а не притворяется), но — плевать.

Первым делом он снова вымыл запачканную кровью шею и осмотрел перед зеркалом порез. Тот оказался в добрых три дюйма длиной, но не настолько глубокий, чтобы требовать наложения швов или оставить шрам. Однако кровь, наверное, будут просачиваться по чуть-чуть еще много часов, надо заклеить пластырем — вот только из всех медикаментов у него, кажется, имелся только аспирин (ну и теперь снотворное). Топать в круглосуточную аптеку? Ладно, потом… Воротник рубашки был, разумеется, перепачкан кровью (и скорее всего — не только его собственной), это в стирку… и брюки на всякий случай, да и нижнее белье тоже… Пятна на куртке, и в самом деле все еще заметные, он оттер мылом и щеткой сам. Затем полез под горячий душ. Это было ему сейчас нужно по многим причинам, включая необходимость уничтожить любые следы от контакта с трупом.

Когда он, наконец, вышел из ванной в достаточно оригинальном виде — куртка на голое тело и ботинки, которые он тоже постарался отмыть, а все остальное — в мешке под мышкой — в комнате горел свет. Рик даже не пытался делать вид, что спит — он сидел на кровати и смотрел на соседа прокурорским взглядом. Малколм молча прошел мимо и принялся рыться в своих вещах, доставая чистую одежду.

— Что-то пошло не так? — язвительно спросил у него за спиной Рик.

— Все так, — буркнул Малколм.

— Что у тебя с шеей?

— Порезался при бритье, — усмехнулся Малколм, даже не пытаясь быть убедительным.

Кстати, побриться ему бы как раз не помешало — в последний раз он делал это утром в воскресенье…

— А брился, очевидно, мачете, — в тон ему откликнулся Рик.

— Раз уж мы об этом заговорили, — Малколм быстро натянул трусы под куртку, затем расстегнул ее и принялся натягивать джинсы, — у тебя не найдется пластырь?

— Найдется, — Рик поднялся с кровати и полез в свой шкафчик. — Вот, — он достал белый рулончик, подцепил ногтем край и отмотал нужную длину. Малколм тем временем снял куртку и надел рубашку. — Давай заклею.

— Спасибо, я сам, — Малколм протянул руку. Рик пожал плечами и вложил в нее катушку с пластырем. Малколм вновь сходил в ванную, протер рукавом запотевшее зеркало, налепил пластырь и вернулся. — Спасибо, — повторил он, возвращая катушку Рику.

— Это становится серьезнее, чем ты думал, а, Малколм? — осведомился Рик, и на сей раз в его тоне не было ни намека на насмешку. — Не надо, не отрицай и не делай вид, что не знаешь, о чем я, — добавил он поспешно. — Сегодня ночью кто-то напал на тебя. И я не думаю, что такую царапину можно сделать ногтем. Это было что-то куда более опасное.

— Я польщен твоим вниманием, — холодно произнес Малколм, — но о моей безопасности есть кому позаботиться, — он подхватил тюк с грязной одеждой и направился к двери. Стиральные машины находились в подвале.