Дыхание в унисон

Рухнул кружевной бело-розовый зефир с пастилой — мирок семейного благополучия. Читанные в романах страсти о том, как муж-рыцарь уходит на войну, а верная жена обреченно ждет его в замке, и непременно со щитом, а не на щите, оборачиваются суровой и совсем не романтической реальностью. Бабушка Мали только неделю назад привезла на каникулы Мишку, а сама вернулась домой, что теперь с нею будет? И не добраться уже туда, не вызвать их — нашу бабушку и ее старшую дочь, Мишину маму. Они так и сгорели где-то в пламени войны, мама долго искала их, потом пыталась отыскать хотя бы их следы, но так и не нашла и всю жизнь почему-то испытывала чувство вины перед ними, хотя ее вины не было. Она так и осталась навсегда в полной уверенности, что ее маму и сестру встретили на дорогах войны те же бандиты из Махновки, убившие бабушкиных родителей и брата с женой и неродившимся ребенком, хотя сама это местечко знала только по рассказам нашей бабушки. Наверное, это всеобщий закон: пока мы живы, мы всегда чувствуем себя виноватыми перед близкими, которые ушли, что с этим поделать?

Срочные сборы, два чемодана на семью, место в крытом брезентом грузовике, многодневная езда среди горящих хлебных полей, ночевки на случайных хуторах. Наш папа доктор Авраам в этом галопирующем времени, не обретшем места, спешно развертывает госпиталь, решает множество самых разных проблем — чем кормить, где спать укладывать, куда принимать первых раненых, и еще, и еще. Времени на настроения у него совсем нет, он при деле, в его руках оказываются многие жизни, и он погружен в свое дело без остатка, эта стихия поглощает его.

Лине в тот год исполнилось 13 (какое совпадение — совсем как папе в Первую мировую!), она окончила 6-й класс. Вспомните себя в этом возрасте: вы уже перестали играть в классики на асфальте?

Всюду зазвучавший тогда лозунг «Все для фронта, все для победы!» Лина восприняла буквально и отправилась в сформированный при участии нашего папы военный госпиталь. А куда же было идти девочке, растущей в медицинской семье? Но детей на территорию военного объекта не пускают, пришлось совершить первый подвиг во имя победы — перелезть через забор, чтобы попасть к главному начальнику. Однако подвиг не оценили, начальник медчасти военного госпиталя (начмед) отечески погладил Лину по головке и велел идти к маме. Она пошла к папе — и правильно сделала. Папа сказал вполне по-взрослому:

— Ты молодец, дочка! Иди трудись. Когда наступают трудные времена, каждый должен делать все, что может.

Потом этот принцип стал главным в ее жизни. Да и в моей тоже. Лина ходила по палатам, подавала раненым попить, читала им газеты, письма, иногда и писала письма под их диктовку. Стихи читала, песни пела, когда просили. Но это был очень короткий период: рук не хватало, и вскоре моя сестричка, как большая, стала работать санитаркой, потом, после краткосрочных курсов, пошла в лабораторию, брала кровь у раненых, делала уколы, солдатики просили — пусть та красивая девочка уколет, у нее ручка легкая. А еще ей доводилось вместе со всеми участвовать в приемке раненых — это стоны, крики, развороченные тела, кровь. Наравне со взрослыми поднимала и таскала тяжелые носилки с привезенными ранеными. Потом, спустя годы, обнаружилось, что из-за регулярного поднятия тяжестей у нее не может быть детей. Это одна из причин того, что главным делом ее жизни навсегда стал театр, главным домом — сцена. Но это все потом, а тогда после рабочего дня она бежала сдавать кровь: «Каждый должен делать все, что может».