Двуликий бог (СИ)

— Ты и себя защитить не можешь, слабый малодушный ас, — тихим, неверным из-за ярости голосом отвечала я на возмутительно грубые и злые слова собеседника. — Ты, верно, и меча-то в руках не держал никогда, только и умеешь, что бренчать на арфе и складывать лживые речи… — Браги побагровел, шумно засопел от негодования, но я была слишком рассержена его безразличием и глупостью, чтобы сдержаться. — Когда Локи узнает о твоём поступке, ты навлечёшь на себя и всех, кто тебе дорог, страшный гнев. Посмотрим, сумеют ли звуки музыки и песен хоть кого-нибудь защитить…

— О чём я и говорил. Не будь твоим отцом мой добрый брат, которого я глубоко почитаю, тебе пришлось бы ответить за свои слова, — лишь ядовито бросил скальд и, круто развернувшись, направился прочь, только сверкнули на солнце длинные светлые волосы. Я проводила его спину долгим взглядом и некоторое время оставалась на месте не в силах поверить в произошедшее. Этого просто не могло быть! Мало того, что Браги струсил, отказал дочери своего брата в помощи, он ещё столь бесстыдно упрекал меня в порочности, хотя я ещё ни разу не дала повода для столь низких обвинений! Руки дрожали, сердце учащённо билось, на краю ресниц собиралась влага.

Я была унижена. Унижена и раздавлена второй раз подряд и за такой короткий срок. И справляться со всем этим становилось всё сложнее. Казалось, я была одна против всего мира. И единственный, кто был способен меня понять, поддержать, отвлечь, он… Он… Я ощущала, как по щекам бегут горячие злые слёзы, и я не в силах с ними совладать. Склонив голову, я оперлась о каменную опору, поддерживающую высокий свод, чтобы не упасть. Мир издевательски кружился, выбивая почву из-под ног. Я готова была сдаться. Я так устала, смертельно устала. Я больше не могла, не справлялась. Ноги дрожали и слабели. Всё вокруг на миг померкло, и я бессильно откинулась назад и вбок… На помощь пришли надёжные руки Варди, успевшего заботливо подхватить ослабевшую госпожу.

— Госпожа Сигюн, вернёмся в золотой чертог, — осторожно предложил верный спутник и помог мне подняться на ноги. Я слегка кивнула в знак согласия, стёрла слёзы тыльной стороной ладони. Я покидала прекрасный дворец покровителя морей, словно в тумане, не помня себя, Скади, Браги, ничего другого. Я ощущала себя такой опустошённой, что у меня не было сил осмыслить все события и чувства того дня. Надежды не было. Эмоций не было. Благо, был надёжный защитник, доставивший меня в родные чертоги в целости и сохранности. Варди не задавал вопросов, став незаметным, как тень, и я была ему благодарна. А по возвращении меня снова ожидали дурные вести. Локи становилось хуже. И мир, в который раз, померк в пучине безысходности.

Прошло несколько долгих, мучительно тревожных дней, и каждый был похож на предыдущий, и ничего не менялось снова, и снова, и снова, и мне всерьёз начало казаться, что я не вынесу, сойду с ума. Жизнь ещё никогда не представлялась мне такой неясной, неопределённой, беспросветной. И я медленно бродила по родному чертогу, заламывая руки, оглушённая ударами своего несчастного сердца, ослеплённая жгучим ядом слёз. Я никого не желала видеть. Я отстранилась, закрылась ото всех, отгоняла прочь преданных служанок, не говорила с лекарем, не являлась в покои, где постепенно угасал любимый супруг. Я тонула в ненависти и отчаянии, худела, мало спала, иногда лишалась чувств и обнаруживала себя лежащей на холодном камне, если никто не успевал прийти мне на помощь. Дни слились воедино. Я одинаково не помнила их и себя.

Единственным, кого я изредка подпускала к себе, оставался Варди. И то лишь потому, что он, казалось, единственный сохранил здравомыслие и веру и знал, что предпринять, куда двигаться дальше. День ловкий юноша проводил в Асгарде, следил за Всеотцом, искал возможность для нашей встречи. Мне всё было безразлично. Верховный бог, господин, которому нет дела до горя своих подчинённых. Он желал только праздности, пиров и сражений, долгих путешествий и далёких миров, когда нужен был здесь, в самом сердце Асгарда, когда его хвалёная мудрость одна, возможно, могла вернуть мне рассудок. Однако я утратила веру. Я угасала вместе с Локи.

Но однажды Варди явился ко мне в великом возбуждении, умолял собраться с силами и явиться в Вальхаллу. Я встречала его ледяным равнодушием, потухшим взглядом, больной бледностью усталого лица. В тот миг — минуту высшего отчаяния и слабости — верная свита золотого чертога вновь доказала, что сумела заслужить снисхождение лукавого Локи неслучайно. Варди, Дьярви, Хельга, Рагна приложили столько усилий, вдохнули столько огня и веры в сдавшуюся, сломленную госпожу, что мне пришлось вдохнуть полной грудью, пробудиться от долгого страшного забытья, распахнуть глаза. Я была вынуждена бороться за то, что было мне дорого, за эту бесценную преданность, за свою любовь и справедливость, в которую я верила. И я поднялась с колен.