Двуликий бог (СИ)

Отец и сын горячо приветствовали меня, и я улыбалась в ответ, стараясь не показать своего смятения и огорчения. Мне было искренне жаль доброго и благодушного бога лета: он и не подозревал, какую змею пригрел на своей груди. Однако он казался счастливым, и я не смела разрушить его сладостное заблуждение. Быть может, хотя бы к красивому и приятному асу Скади окажется мягче и благосклоннее, чем ко всем остальным. Фрейр крепко обнял меня, уговаривая присоединиться к застолью. Он был так сильно похож на своего отца, если не внешностью, то нравом, и они были столь неразлучны, что я вновь испытала где-то в глубине души щемящую тоску оттого, что до сих пор не сумела подарить Локи сына. И, возможно, никогда больше и не сумею.

Эта горькая мысль вернула меня на землю. Я ненавязчиво высвободилась из рук приветливых ванов, ласково улыбнувшись, поблагодарила хозяев за гостеприимство, от которого, увы, я вынуждена была отказаться. Ньёрд поглядел на меня долгим пристальным взглядом. Я смутилась, засомневавшись: не обидела ли я своим упрямством светлого покровителя морей. Оказалось, однако, что вана занимали совсем другие мысли. И хотя он был изрядно разгорячён пенной брагой, Ньёрд не терял ясности ума и чуткости сердца. Он мягко, по-отечески, коснулся моей ладони.

— Ты бледна, Сигюн, — доверительно наклонившись ко мне, негромко заботливо заметил высокий ван, — и Локи исчез с нашего свадебного пиршества слишком стремительно… — задумавшись, будто что-то припоминая, добавил он. — Что же могло служить тому причиной?

— Мне немного нездоровилось, добрый Ньёрд, и только, — смущённо улыбнувшись и опустив взгляд к подолу платья, отвечала я. Я не умела и не любила лгать, и даже жизнь с лукавым богом обмана не научила меня этому искусству. Но сказать собеседнику правду я не могла, как и промолчать перед лицом его непреднамеренной настойчивости. Безмолвие было бы, пожалуй, даже красноречивее слов. — Я говорила повелителю ещё в тот вечер, что моё недомогание не стоит его внимания, но Локи своенравен…

— Это верно, — некоторое время статный мужчина помолчал, размышляя о своём. Казалось, он не слишком поверил мне, светлые глаза глядели на меня изучающе, с неясной затаённой грустью. Я растерялась пуще прежнего. Мог ли Ньёрд что-то знать или о чём-то догадываться? Быть может, он был не так простодушен, как мне казалось? Пожевав губы, будто колеблясь, ван, наконец, продолжил, — надеюсь, беда не пришла в ваш чертог? Отчего ты здесь одна?

— Благодарю тебя за заботу, бог лета, и за чудесное пиршество. Пока мой переменчивый повелитель занят своими делами, я хотела бы на несколько минут украсть твою дивную невесту, хотя ныне уже любящую жену, чтобы познакомиться с ней. Всех в Асгарде я знаю с рождения, тем интереснее и желаннее мне общество новоприбывшей гостьи. Так скажи мне, где же Скади? Могу я её увидеть? — казалось, Ньёрд поначалу был удивлён моими словами, но по мере того, как я говорила, сосредоточенное лицо его светлело и смягчалось. Видимо, моему стремлению собеседник был очень рад.

— Это ты хорошо придумала, Сигюн, — с улыбкой согласился он. — Скади ни с кем в Асгарде не близка, да и не привыкла к такому многочисленному обществу, ведь она жила с отцом в уединении в снегах Йотунхейма. Совсем недавно она попросила дозволения вернуться в свои покои, чтобы отдохнуть от шума и духоты, но, думаю, она будет рада дружеской беседе. Фрейр проводит тебя. Верно? — любезный ван, хитро прищурившись, обернулся к сыну. Его красивый спутник, сияя лучезарной улыбкой, подал мне руку. Тепло распрощавшись с хозяином чертога и торжества, я направилась вслед за Фрейром по цветущим переходам и лестницам, выточенным из лазурного полудрагоценного камня, точно ступала по морским волнам.

— Скучно стало без Локи, — вздрогнув, я обратила непонимающий и испуганный взор на сына Ньёрда. На мгновение между нами повисло тягостное молчание, затем я неловко и неправдоподобно улыбнулась. — Ну, на пиру… — смутившись моей неясной печали, пояснил Фрейр, а затем поспешил заговорить о другом: — Я благодарен Локи за то, что он встал на сторону моей сестры и осадил Тора в тот день. Не вмешайся он в злополучный спор, я, чего доброго, утратил бы власть над собой…

— Всегда больно, когда ранят твоего близкого, — нерадостно усмехнувшись, отвечала я близнецу Ванадис, так похожему на свою великолепную сестру. Губы дрожали, но я изо всех сил старалась не показать, как тяжело мне даются его слова, какой болью оборачиваются собственные. — Хорошо, что всё ограничилось борьбой да потехой и не дошло до кровопролития. Его угроза и без того слишком часто стала нависать над Асгардом. Уж кому лучше всех знать об этом, как не жене каверзного бога обмана? — Фрейр тихо рассмеялся, поняв мои слова по-своему. Оно было и к лучшему. Получалось, что я была с ним честна и в то же время могла утаить правду, свои истинные чувства.