Двуликий бог. Книга 2 (СИ)

Снова небеса разорвало грохотом грома, где-то за горизонтом сверкнула далёкая вспышка молнии. Земля задрожала, и камешки с вырезанными на них знаками принялись подскакивать в некоем зловещем танце. Вали истошно закричал и схватился за голову. Нарви бросился к брату, чтобы поддержать его, но несчастный скорчился и упал на колени. Тело сына охватила судорога, он неестественно выгнулся, грозя переломить собственную спину, и опять взвыл нечеловеческим голосом. Распахнул глаза, и у меня волосы зашевелились на теле: небесный голубой цвет покинул их, поглощённый янтарно-золотым свечением, зрачок сузился и вытянулся, точно у дикого зверя, взгляд утратил всякую осознанность. Послышался страшный хруст и скрежет.

— Сопротивляйся! — первым догадавшись обо всём, закричал Локи, рванувшись из рук захватчиков, однако широкие лапищи Тора вновь приковали пленника к земле. — Слышишь меня, Вали?! Сопротивляйся наваждению! — но стало слишком поздно. Сын изменился. Казалось, его тело разорвало, сломало и уничтожило, а после соединило в новый устрашающий облик. Лицо вытянулось, знакомые черты исказила клыкастая пасть, кожу покрыла густая серебристая шерсть. Острые когти пропахали землю. Вали взвыл, но уже не от боли, а от слепой ярости и жажды убийства. Это больше был не мой сын, а громадный волк, сотворённый властью Одина. Оборотень зарычал, пошёл кругом. Асы и ваны в ужасе расступились, ища укрытия.

А затем… Как матери найти силы, где взять волю, чтобы рассказать о таком? О милостивое провидение, если увиденное мной правда, а не жуткий ночной кошмар, если это и есть твоя справедливость и благодетель, то пусть же наш отвратительный прогнивший мир будет уничтожен как можно скорее, сожжён дотла в очищающем пламени и перестанет существовать! Тому, что мне довелось увидеть собственными глазами, нет места ни в одном из миров! Безжалостный Один — прародитель всего сущего, наш мудрый справедливый владыка — натравил одного моего сына на другого. Обезумевший волк бросился на Нарви и сбил его с ног. Упав навзничь, сильный ас сумел оттолкнуть хищника и перекинуть через себя. Вскочив, сын бросился в сторону, но, будто этого мало, беспощадные асы сомкнули свои ряды, вынуждая молодого безоружного воина остаться один на один с хищным зверем в замкнутом пространстве.

Хакан успел опомниться и принять решение ещё до того, как я пришла в себя и осознала, что жуткое действо происходит наяву. Отдав короткий, хлёсткий приказ своим подчинённым, смелый воин бросился в бой, стремясь прорвать кольцо окружения и прийти на помощь юному господину. Я следила за ним растерянным потухшим взглядом, в котором не всколыхнулось ничего, похожего на надежду. Понимала где-то в глубине себя, что усилия предводителя стражи тщетны, что силы неравны, что им не позволят вмешаться. Так и случилось: одного из несчастных слуг тотчас пригвоздило к земле копьё Гунгнир, другого — разрубил широкий меч Тюра. Хакан сражался с Фрейром, но и с раненным плечом непревзойдённый воин — властелин ванов — напирал и сминал противника. Верный защитник золотого чертога упал на землю с рассечённым виском, из которого хлынула тёмно-алая кровь. Всё это произошло в считанные мгновения, и мой обречённый старший сын вновь остался без надежды на спасение, один на один со смертью.

Разве мог Нарви выстоять в этой бесчестной схватке? Он боролся за жизнь до конца, но не посмел причинить зло брату, пусть даже от него осталось одно воспоминание. Настигнув обессиленного аса, колдовской оборотень разорвал моего старшего сына на части. Он разорвал его… На моих глазах… Глазах матери… И отца… Асы кричали и топали, трясли оружием, и поднявшийся звон оглушил меня, вырвал из реальности. Когда с Нарви было кончено, боги сомкнули круг, сломили и зверя. Они уничтожили их! Стравили и погубили моих любимых сыновей, мою кровь, моё продолжение! На какое-то время я впала в яростное беспамятство. Взор застили сплошь алые пятна. Кровь, как много крови… Разорванная плоть и внутренности, вывалившиеся на землю… В порыве безумного отчаяния и исступления я кричала и бросалась на обидчиков, хотя была беспомощна и безоружна, как мои сыновья. Наконец, Тюр схватил меня, подкравшись со спины, и прижал к груди, лишив всякой возможности двигаться. Я не сдавалась: извивалась и рвалась, била сильного аса ногами и кричала-кричала-кричала, срывая голос до хрипоты.