Двуликий бог. Книга 2 (СИ)

— Го… госпожа… Мне нужна госпожа! — Варди открыл глаза и с трудом разлепил губы. Не до конца осознанный взгляд юноши блуждал по залу, точно искал кого-то, и в их глубине я уловила страх настолько искренний, что мне и самой поплохело.

— Молчи, Варди, береги силы! — оборвала лекарь. — Ты истекаешь кровью…

— Оставь, Хельга, — я подошла к ним и, склонившись, положила ладонь на плечо сосредоточенной прислужницы. — Пусть скажет то, что хочет сказать. Кажется, это очень важно, — я сглотнула и присела на колени рядом с женщиной, с нежностью матери коснулась щёк раненого стражника и бережно приподняла его голову. Рассеянные серо-зелёные глаза, казалось, смотрели мне в самую душу. Вздохнув, я закусила губу, с сочувствием поглядела на белое, словно молоко, лицо. — Я слушаю тебя, Варди.

— Госпожа… Моя милосердная госпожа, я не сумел их уберечь… Я не мог остановить их, но уберечь должен был! — на глазах молодого мужчины выступили слёзы, и в груди похолодело, отчего я не сумела сделать следующий вдох. — Никто не понял, что произошло. Асы накинулись на нас, пылая от гнева, стащили господ с коней и повязали. Мы с Ульфом сделали всё, чтобы их защитить, но противники превосходили нас числом. Ульф пал от неудачного удара Тюра. Меня намеревались связать тоже, но я извернулся и всадил кинжал в плечо Фрейра, так и сумел добраться к Вам. О боги-покровители, это никак не сулит мне добра, — дрожащие бледные губы усмехнулись, и с уголка потекла алая дорожка. Хельга, стиснув зубы, останавливала кровь, перетягивала раны. Варди, казалось, не замечал её, не сводя с меня глаз. Он поднял трясущуюся руку — ту, что ещё подчинялась ему — и нащупал моё запястье, сжал, что было силы, но я почти не ощутила прикосновения. Слуга слабел. Собравшись с мыслями, он продолжал:

— Боги увезли Нарви и Вали в Мидгард, госпожа. Я слышал их глухие переговоры: они отправляются к реке, на которой жил колдун Хрейдмар, к той самой, где Всеотец и повелитель погубили его сына-оборотня Отра… Это… Это злое место, госпожа. Быть беде… Если Вы не вмешаетесь, быть беде, — воин поперхнулся и закашлялся, на губах проступила кровь. Я аккуратно приподняла слугу за плечи, чтобы позволить отдышаться. Руки немели под поджарым, удивительно тяжёлым телом, но я не обращала на них ни малейшего внимания. Сердце билось безумной птицей. — Простите меня, госпожа… Я сделал, что мог, но этого оказалось недостаточно. Я умоляю Вас, простите меня за всё… Ведь я так… — голос Варди становился тише и тише, после чего, наконец, оборвался. Блестящие от слёз глаза дрогнули в последний раз и замерли, губы остались раскрытыми. Хельга в отчаянии заломила руки. Стражник скончался.

Спускаясь в Мидгард в сопровождении Хакана и двух отобранных им воинов, я много думала о том, что же бедный молодой человек не успел мне сказать. Конечно, я его простила. Простила бы вне зависимости от столь печального конца. Сколько я знала воина, Варди самозабвенно служил Локи, мне, Нарви, а затем и Вали. Не найдя снисхождения у своего отца, он обрёл утешение в обществе братьев, пусть и не осознавал кровной связи ни с тем, ни с другими. И отдал жизнь за них, как и полагается честному слуге, доблестному воину и любящему брату. Я опасалась рождавшего болезненные уколы ревности сходства с Локи и не доверяла Варди, хотя он заслуживал моего доверия и благосклонности больше всех остальных. Смелый отчаянный мальчишка… Было уже поздно горевать о нём.

Помню, мы скакали во весь опор, с грохотом раскидывая в стороны песок и мелкие камешки, а я ничего не слышала за оглушительным биением взволнованного любящего сердца. Могли ли асы и ваны так обезуметь от ненависти, чтобы излить гнев за проступки отца на его невинных сыновей? Нет, Всеотец никогда подобного не допустит. Должно быть, это просто страшное недопонимание, роковая ошибка. Я обращусь к отцу ратей и объясню ему, что Нарви и Вали не могут быть в чём-либо повинны, поскольку всё это время находились в золотом чертоге под моим присмотром и не встречались со своим противоречивым повелителем.

«Но что, — снова вопрошало чуткое материнское сердце, — если они нашли бога обмана во время твоей болезни? Что, если уже успели провиниться под влиянием каверзного аса? Как ты сумеешь защитить их?..» Нет, я в это не верила. Это было решительно невозможно, Нарви не позволил бы подобному случиться и огородил бы младшего брата от соблазна. Он благоразумен, рассудителен, милосерден. Он может ускакать из пламенного дворца, не спросив разрешения, чтобы отыскать отца и утешить мать, но он ни за что не согласится на поступок, противный его совести и чести. В нём течёт моя кровь, живёт моё чувство справедливости. Он не поддастся пагубному искушению и убережёт своего горячего спутника. Асами движет не более чем подозрение, и я сумею развеять их сомнения перед лицом Одина и собрания верховных богов.