Двуявь

Договорить Юра не успел – рядом кто-то предостерегающе гаркнул: «Посторонись, молодёжь!» Кирилл отступил назад, давая дорогу, и здоровенный мужик протащил мимо них с полдюжины свёрнутых красных флагов, словно вязанку хвороста. Спустя секунду начальственный голос неподалёку пролаял что-то невнятное в мегафон, и грянули вступительные аккорды «Вихрей враждебных». Толпа всколыхнулась, задвигалась; с обочины подбежали ещё какие-то опоздавшие, и возле платформы стало не протолкнуться. Кузнецов-младший, оттеснённый к бордюру, пропал из виду.

Потом колонна пришла в движение.

Платформа тронулась мягко, с едва слышным утробным гулом; авиаремонтники всей гурьбой пошли рядом с ней, увлекая заодно и студентов. Сквозь музыку и возбуждённый гомон Юра едва услышал новый телефонный звонок – голос Кирилла зазвучал в ухе:

– Блин, попёрли, как за халявной водкой. Не потерял мою железяку?

– Нет, конечно. Держу.

– Ладно, пусть пока у тебя побудет, чтобы не суетиться. Как доплетёмся, отдашь.

– Договорились. До связи.

Шагая в авиаремонтном строю, Самохин спрятал кругляш в карман и задумался о последствиях. Марк на его месте наверняка бы решил, что произошедшее – не случайность, а хитрый выверт судьбы: искомый амулет сам собой приплыл в руки. Проблема в том, что Юра понятия не имел, как воспользоваться этим приобретением.

Слева нависал макет звездолёта, впереди и справа качались флаги, с тротуаров и с балконов махали зрители; демонстранты посмеивались и махали в ответ, «Вихри враждебные» отгремели, сменившись «Интернационалом», а он всё пытался найти решение – оно ведь наверняка существует, надо только сосредоточиться…

От этих мыслей его отвлекло нарастающее чувство тревоги – казалось, что-то чуждое и враждебное надвигается со спины. Примерно так же, наверное, чувствует себя оленёнок, на которого готовится прыгнуть волк.

Оглянувшись, он присмотрелся к идущим сзади. Неправильность бросилась в глаза почти сразу – один из попутчиков словно бы отключился, перестал воспринимать окружающее; взгляд его потускнел, протух. Человек продолжал шагать в общем строю со всеми, но внутри уже был другим.

Не дожидаясь, пока «пустышка» освоится окончательно и заметит добычу, Юра схватил Тоню за руку, чтобы вытащить из колонны.

Схватил – и тут же одумался. Сообразил наконец – охотятся-то не за ней, а за ним. Причём охота – уже отнюдь не абстракция, как в предыдущие дни, а пугающая реальность, и девчонке с ним будет куда опаснее, чем одной.

Времени на объяснения не было, и он, отшатнувшись от Тони, стал сквозь нестройные ряды протискиваться к обочине. Едва не сшиб ближайшего знаменосца, треснулся темечком о склонённое древко, споткнулся о чью-то ногу. Рядом рявкнули: «Куда прёшь?», но он даже не обернулся – трусцой пересёк свободное пространство между колонной и тротуаром, ввинтился в зрительские ряды.

Хорошая новость – «химеры» вылупляются не мгновенно, от них можно удрать. Плохая – охотником может стать, судя по всему, любой случайный прохожий. Напрашивается мысль – спрятаться в тихом безлюдном месте, однако сейчас, в разгар массовых торжеств, сделать это несколько затруднительно. То есть, конечно, парни из Комитета, если их попросить, отвезут его хоть на северный полюс, но…

Входящий вызов:

– Юра, да сколько ж можно?! Куда ты смылся?

– Неважно. Оставайся в колонне, я тебе позвоню.

Оборвал связь, и тут же – новый звонок:

– Юрий, что происходит? Требуется помощь?

– Возможно. Что видно сверху? За мной погнались?

– Кажется, нет. Из строя больше никто не выбрался, только вы.

Юра, оглядываясь, быстро шагал по улице, которая пересекалась с проспектом; за спиной грохотала музыка, а навстречу спешили те, кому не терпелось посмотреть демонстрацию.

Он прошёл ещё два квартала, потом свернул в переулок. На глаза попался безлюдный дворик – тыльная сторона трёхэтажного многоквартирного дома, дряхлые яблони, лавка, качели, бельевые верёвки, древняя тракторная покрышка, превращённая в мини-клумбу. Дворик этот словно застрял в середине прошлого века – законсервировался, не пожелав меняться.

Юра невольно хмыкнул – снова вспомнился Марк, который при слове «консервы» моментально трезвеет и напрягает извилины. Как бы он сейчас поступил? И самое главное – как поступит беглый комсомолец Самохин?

Присев на лавку, студент попытался собраться с мыслями.

Спрятаться от людей – это, на самом деле, не выход. Не намерен же он отшельничать до конца своих дней? Да и технически не получится – кто-то всё равно будет знать о его местонахождении, а значит, «химеры» тоже разнюхают и догонят…

Как ни крути, единственное спасение – активировать амулет, причём как можно скорее.

Юра вытащил трофей из кармана, повертел в руках, потёр – эффект нулевой.

Что же с ней сделать, с этой штуковиной? Дунуть, плюнуть, бросить в огонь?

Или, может, кровью попробовать?